Пятнадцать лет назад такой жеребец был его мечтой. Выбрав похожего коня, в глубине души он надеялся испытать тот самый детский восторг. Но в итоге это вызвало лишь поток ненужных воспоминаний и ностальгию. Восторга не было. Пожалуй, даже Пьетро обрадовался больше.

Март как раз раздумывал о том, в какой момент он разучился радоваться, когда вернулся мальчишка. Маг заметил его сразу, но не стал поворачиваться, предоставив тому самому решать, как поступить: уйти или забрать коня и отвести его в стойло.

К удивлению Мартина, Пьетро не сделал ни того, ни другого. Подошел и сел рядом – на расстоянии, но на ту же ступень. Маг покосился в его сторону и промолчал. Мрак с упоением ел какой-то колючий куст, названия которого Март не знал. Но, судя по всему, куст был невероятно вкусным.

– Они умерли, когда мне было пять. – Голос Пьетро прозвучал глухо, однако уверенно – без пауз и «господинов». – Мои родители. В городе была лихорадка. Многих скосило. – (Март сорвал травинку у своих ног, покрутил в пальцах, стараясь не смотреть на парнишку в упор, чтобы не спугнуть.) – А я не заболел. Родни не осталось. Я скитался, прибился к таким же беспризорникам. Еще через несколько лет нас поймала стража. Бродяжничество в Аленсии запрещено. Отпустят, если оплатят штраф. Если нет денег, то продадут, а деньги – в казну.

Травинка порвалась.

– Даже детей?

Пьетро покачал головой.

– У нас нет приютов, как у вас. Но и рабство другое – из него можно выкупиться. Часто хозяева отпускают в долг: заработаешь – заплатишь, и тебя освободят официально. Мне просто не повезло: мой хозяин решил подарить меня своему приятелю.

– Это не запрещено законом?

– За несовершеннолетнего налог за продажу выше.

Март помолчал.

– Давно?

– Два года назад.

– А сейчас тебе?..

– Четырнадцать, господин.

– Просто Мартин.

– Не могу, господин.

Март вздохнул, уступая. Повернулся к мальчишке вполоборота и оперся плечом о балясины крыльца. Пьетро сидел сгорбившись, опустив руки между коленей и склонив голову. Ветер играл его волосами, то и дело бросая рыжие пряди в лицо, но он будто этого не замечал.

– Ты читать умеешь? – огорошил маг мальчишку вопросом.

Тот изумленно вскинул голову.

– Нет, господин, – и часто заморгал, будто у него спросили неслыханную глупость.

Во всяком случае, это были эмоции, отличные от страха – живые эмоции.

Март улыбнулся.

– Хочешь – научу?

В глазах Пьетро что-то изменилось, влажно блеснуло. Он вскочил, торопливо отворачиваясь.

– Отведу Мрака, господин. Вдруг переест… кустов!

Мартин не стал его останавливать.

…Эластичное нижнее белье, поверх него – рубашка со свободными рукавами, кожаный корсет и кожаная куртка, обтягивающие брюки…

Она собиралась быстро, по-солдатски: только что была совершенно обнажена – и вот уже обувалась, будучи полностью одетой.

Мартин некоторое время лениво следил за быстрыми движениями женщины, потом перекатился на другой край кровати и тоже встал, потянулся за своими вещами.

Ее звали Ханна – во всяком случае, она представилась именно так. Родового имени молодая женщина, подсевшая к нему за столик в «Полумесяце», не назвала.

Он и не спрашивал.

Очередной визит в трактир для черных магов. Очередные разговоры ни о чем, подозрительные взгляды одних и – ну наконец-то! – приветственные кивки других посетителей. Очередной визит патруля стражи и белых магов. Очередная проверка документов и список опостылевших вопросов строго по протоколу…

Мартин уже собирался домой, примирившись с тем, что и сегодняшнее посещение обители темных не принесло ничего выдающегося, – вполуха слушал пристроившегося к нему работника местной гильдии, битый час жаловавшегося на судьбу и тяготы службы.

Она вошла в заведение вскоре после проверки патруля. Высокая, гибкая, с пронзительными карими глазами. Черный маг, довольно посредственный, судя по ауре. У нее была смуглая кожа, непропорционально большой рот и волосы – черные спиральки. Март не назвал бы ее красавицей, она определенно была не в его вкусе.

Он лишь скользнул взглядом по вновь прибывшей, отметив, что видит ее тут впервые, и отвернулся. Женщина с волосами-спиральками села за соседний столик.

– Нет, правильно, что ты не польстился на их россказни и не пошел к ним работать, – продолжал стенать гильдиец. Как его звали? Омар? Амаль? Мартин уже и не помнил, зато знал, что зарплата у того – десять медяков за вызов, арендная плата – серебрянка в месяц, а жена – прожорливая транжира.

Март как раз собирался вежливо и быстро распрощаться с надоедливым собеседником, когда над головой раздался голос:

– Привет, красавчик!

Мартин поднял глаза: та самая незнакомка.

Она отодвинула стул ногой и беззастенчиво заняла место за их с гильдийцем столиком. На Омара-Амаля даже не взглянула, сосредоточив все внимание на Марте.

Поставила полную кружку с элем перед собой и подалась вперед, опершись локтями на столешницу.

– Как ты еще не сдох в компании этого плакальщика?

Гильдиец изумленно икнул и обиженно заткнулся; перевел на Мартина жалобный взгляд.

Март нацепил на лицо вежливую улыбку.

– Она это не всерьез.

– Да ну? – усмехнулась женщина, спрятавшись за ободком своей необъятной кружки, и, кажется, залпом выпила большую часть ее содержимого; с грохотом поставила посуду на стол. – Я, кстати, Ханна.

– Мартин.

– Ну я пойду? – жалобно пискнул гильдиец…

Через четверть часа Ханна уже сидела на его месте по левую руку от Марта. Через полчаса – у него на коленях.

О себе она сказала лишь то, что является вольной наемницей и недавно приехала «в этот чертов город».

Ханна искала компанию, чтобы хорошо провести время и расслабиться.

Мартин не был обременен какими-либо обязательствами, чтобы ей отказать.

Через час они сняли комнату прямо в «Полумесяце». Она не звала его к себе, а Март не собирался водить в дом посторонних, и то, что в трактире нашлась свободная комната, оказалось весьма кстати…

– Торопишься?

Мартин только застегнул рубашку, а Ханна заканчивала закручивать волосы-спиральки в тугую «шишку» на макушке.

Женщина усмехнулась.

– Не люблю терять время, – подмигнула игриво. – Но ты это уже и так понял. – В доказательство своих слов Ханна стремительно пересекла комнату, чтобы обвить его шею руками и поцеловать в губы – на прощанье. – Если повезет, еще увидимся, красавчик, – и так же стремительно направилась к двери. – За комнату заплатишь? – задержалась уже на пороге, спросила через плечо.