Правда, когда в самом начале вечера метрдотель воркующим голосом, употребляя незнакомые Борису названия вин и закусок, начал выяснять, что дорогие гости его заведения намерены есть и пить, Нефедов немного растерялся. От преподавателей специальных курсов, организованных разведуправлением НКВД для отправляющихся через Европу военных специалистов, он не слышал таких названий. Но Анастасия деликатно спасла положение. Очень мягко девушка дала своему кавалеру несколько рекомендаций.

При свечах за бокалом вина разговор невольно сделался задушевным. Анастасия рассказала Борису о своем отце — царском полковнике, который недавно скончался в парижском госпитале для военных ветеранов от ран, полученных им в составе Русского экспедиционного корпуса во Франции — в битве под Верденом. Поведала Настя и о своем сокровенном желании вернуться в Россию:

— Мне обещали, что, когда моя работа здесь будет закончена, я смогу обменять свой нансеновский паспорт[99]на советский. Я даже рассталась с молодым человеком, с которым дружила пять последних лет. Нечестно его обманывать надеждой, ведь он не последует за мной в Москву.

Почувствовав в настроении девушки перемену к грусти, Борис принялся ласково и вместе с тем убежденно говорить о том, что настоящий русский человек может быть счастлив только в своем Отечестве. И что такая восхитительная девушка, безусловно, станет подарком судьбы для любого мужчины.

В ответ Настя дала ему полушутливую отповедь:

— Хотите совет: никогда не утешайте девушку, оказавшуюся в ситуации, сходной с моей. А то от одиночества она потянется к вам, ища защиты и тепла. Что тогда будете делать?

Лукаво взглянув на Бориса, Настя вдруг заявила:

— И вообще, у меня такое ощущение, что, ухаживая сегодня за мной, вы представляете на моем месте другую девушку. И должна вам сказать, Борис, что я ей по-доброму завидую…

* * *

В конце вечера метрдотель деликатно положил на край стола поднос со счетом и тут же исчез. Борис оставил деньги поверх счета, прибавив, как положено, к основной сумме десять процентов на чаевые обслуге.

На следующее утро, когда Настя заехала за Нефедовым на своей машине, Борис вышел к ней из гостиницы в одном дорожном костюме — без вещей, которые были полностью заложены накануне для оплаты ресторанных и гостиничных счетов. По отсутствию в его руках чемодана она сразу все поняла, но деликатно промолчала.

Девушка сообщила Борису, что сама отвезет его на автомобиле к границе. Такое решение приняло ее руководство. С чем это связано, Настя не пояснила. Но Борис решил, что после истории с пьянкой на паровозе начальство просто не решилось второй раз отправлять его одного поездом. Такое недоверие неприятно царапнуло самолюбие молодого человека. Но он сам был во всем виноват.

* * *

На муниципальном аэродроме, что располагался на окраине приграничного французского городка, Борису и еще шестерым прибывшим из Союза летчикам пришлось в безделье провести почти две недели. Все это время они с нетерпением ожидали прибытия самолетов. Оставив Нефедова на аэродроме, Настя сразу уехала обратно в Париж. Борис же поступил в распоряжение майора, которого полагалось звать итальянским именем Марио Луккини.

Пока решался вопрос с поставками республиканскому правительству Испании новейшей военной техники из СССР, советская разведка через подставные фирмы закупала в Европе списанные самолеты. Нефедову и его товарищам предстояло контрабандно перегнать через Пиренеи три стареньких «Фоккера D VII», два «Авро 504» и один «Спад SXIII».[100]В ожесточенных боях заключительного периода Первой мировой войны эти истребители стяжали славу лучших, но к началу тридцатых годов уже безнадежно устарели. Тем не менее срочно требовалось обеспечить республиканские ВВС хоть какой-нибудь боевой техникой, чтобы они могли противостоять налетам фалангистской авиации и их итальянских союзников.

То, что предстоит лететь на старенькой безоружной машине над горами — в сложных погодных условиях, а затем над территорией, занятой противником, Нефедова и его товарищей не особенно беспокоило. Лишь бы скорее закончилась пытка ожиданием и началась серьезная боевая работа, по которой все они так соскучились. За время, пока летчики жили вместе — в одном аэродромном домике, — они успели крепко сдружиться. Тем более что все время приходилось находиться в одном замкнутом мирке. Дело в том, что майор категорически запретил летчикам покидать территорию аэродрома, чтобы не привлекать к себе внимания местных жителей, а особенно полиции.

Особую симпатию Бориса вызывал добродушный курский парень. Он с таким непосредственным детским восхищением не переставал радоваться тому, что благодаря армии получил возможность «поглядеть мир» и что «вскоре попадет на войну и обязательно там отличится», что невольно заражал окружающих своим неиссякаемым оптимизмом.

Наконец в один прекрасный день самолеты прилетели. Их пригнали французские пилоты. За час до приземления долгожданных крылатых машин на летном поле аэродрома сюда вновь приехала Анастасия Смольская.

После удачной посадки истребителей она попросила Бориса помочь ей в одном деле. По просьбе Насти Нефедов вытащил из багажника ее «ситроена» большой и очень тяжелый чемодан и вслед за девушкой отправился с ним в домик, где собрались французские летчики. Посторонних здесь не было — только Смольская, французы и Борис. Настя велела Нефедову положить чемодан на стол. Девушка открыла ключом его замки и откинула крышку. Чемодан оказался до краев наполнен толстыми пачками наличных банкнот. Кажется, кроме франков там еще были доллары и британские фунты. Борис догадался, что это была плата за купленные самолеты и гонорар перегонщиков.

Потом Борис проводил Настю до машины. Они очень тепло попрощались:

— До встречи в России, — сказала Нефедову девушка.

При этих ее словах у Бориса отчего-то неприятно сжалось сердце. Но он тут же отогнал дурацкое чувство и предложил обязательно, как только они оба вернутся в Москву, отметить это событие.

— Я познакомлю вас с отличными людьми, — моими друзьями, — пообещал Нефедов. — Уверен, что они станут и вашими друзьями…

Впрочем, этим планам не суждено было сбыться. Сотруднице советской разведывательной резидентуры во Франции Анастасии Смольской так и не удастся до начала Второй мировой войны вернуться в СССР, а в 1942 году за связь с французским Сопротивлением она будет арестована гестапо. 4 июня того же года девушка будет казнена на гильотине.

* * *

Сразу после прибытия самолетов началась их подготовка к длительному перелету. Этим занимались четверо специально нанятых французских механиков. Борису предстояло лететь на «Спаде». Это было крайне рискованное предприятие, ибо открытая, не оборудованная нужными приборами кабина самолета совсем не подходила для высотного полета над горами — в непредсказуемых климатических условиях. К тому же давно выработавший свой ресурс мотор «Испано-Сьюза» мог заглохнуть в любой момент. Но Нефедов старался не думать о возможных неприятностях, караулящих его на маршруте. В конечном итоге — приказ на то и приказ, чтобы его выполнять, а не подвергать бесполезным сомнениям.