— К сожалению, я не верю в Бога, — голос старика впервыедрогнул.

Илья нажал на спуск.

— Не держи зла, старик… — отступая от тела сказал он.Неприятная работа. Гнусная. Для таких слизняков как те двое. Хорошо хоть, пулявошла аккуратно.

Когда через четверть часа Илья вышел из домика, он не сразупонял, что изменилось. Ему пришлось почти минуту оглядываться, прежде чем донего дошло…

Дверь сортира была открыта.

— Бля… — Илья метнулся к «скворечнику», запоздало заглядываявнутрь. Вот так дедок… как убедительно он говорил! На мгновение ему захотелосьвернуться в домик и поджечь его. Но восхищение немощным противником так и нерассеялось бесследно.

— Полклиента, — он позволил себе улыбнуться. Карамазову ещене приходилось убивать клиентов по частям. Непривычно, но в чем-то забавно.

К электричке он вновь возвращался через лес. Ему оченьпонравился вкус воды в роднике.

— Болеет кто? — спросил водитель, когда они уже подъезжали кбольнице. Николай кивнул, не вдаваясь в объяснения. Больница казалась спящей.Никаких милицейских машин, суетящихся людей. Он почувствовал робкую надежду —двойник мог еще здесь не появляться.

Расплатившись из скудного запаса российских купюр — он ещетолком не менял доллары на рубли, Шедченко вылез из потрепанной «Тойоты». Помогсестре, выбирающейся из широкой двери так неуклюже, как способны лишь люди, длякоторых такси — недоступная роскошь.

— Коленька, почему ты так спешишь?

В голосе Тани был страх. Понятно, для нее все мысли сейчасбыли о Сашке…

— Не знаю. Правда, не знаю. Идем.

Они не сразу нашли двери приемного покоя, спрятавшиеся зауглом здания. Шедченко долго жал кнопку, слыша как внутри здания отзываетсязвонок. Наконец послышались шаги. Шедченко слегка посторонился, так, чтобы вглазок был виден не только он, но и сестра.

— Что вам надо? — настороженно поинтересовались из-за двери.Николай не удивился. Врачи видели, что скорая помощь не подъезжала, а визитыищущих дозу наркоманов случались обычно под утро.

— Девушка, у меня здесь сын лежит, — неожиданно плаксиво,моляще, сказала сестра. — Саша Шедченко… он очень тяжелый. Брат из Киеваприехал, позвольте мы пройдем… пожалуйста…

Последовала короткая пауза. Когда через минуту дверь все жеоткрылась, за ней оказалась уже не только медсестра, но и врач — плотный,крепкий мужчина. Он внимательно посмотрел на Шедченко и переключился на Таню.

— Когда поступил ваш сын?

— В понедельник, вечером… он в первой хирургии…

— Вы за три дня не выучили, когда часы посещений? Восьмиутра еще нет…

— Слушай, — Шедченко шагнул в проем, оттесняя врача. —Парень очень плох. Позвольте мне хоть взглянуть на него.

— Вы же военный человек, — невозмутимо отозвался врач. —Должны понимать, что такое дисциплина и порядок. Или это только для рядовогосостава?

— Вас как звать?

— Рудольф. Или вам нужна фамилия — знать, на когожаловаться?

— Нет. Рудольф, я вас прошу. Уже не очень рано, дежурноговрача мы не разбудим. Разрешите нам пройти.

Врач молчал.

— Я понимаю, что вам не положено нас пропускать. Но я прошу— отнеситесь по-человечески. Я не спал ночь. Сейчас я должен был стоять наполигоне и делать свою карьеру. Вместо этого я стою здесь и прошу вас.

— Это ваш племянник? — спросил Рудольф.

— Да. Единственный.

— Проходите, — врач посторонился. Они вошли, и порог словномгновенно перенес их из мира в мир. Стойкий больничный запах, невыносимодавящий, запах лекарств и боли…

— Если хотите, я оставлю вам документы, — предложилШедченко.

— Не надо. Разденьтесь здесь.

Шедченко помог раздеться Тане, повесил свое пальто. Врачзадумчиво смотрел на него.

— Полковник?

— Да. Украинской армии.

— Я вижу, форма не наша… Лида, проводи их в отделение.

— Спасибо, — коротко сказал Шедченко.

— Не за что. Но если в следующий раз вы явитесь еще раньше,я вас не пущу.

— Понимаю. Спасибо вам, доктор.

Вслед за медсестрой они поднялись на второй этаж. Та что-тотихо выговаривала Татьяне, Шедченко слышал, как сестра робко оправдывается, нов разговор не вступал. Ему было слегка не по себе. Он соврал, воспользовалсябольным Сашкой как пропуском, беспокоясь не только и не столько о нем.

Фактически он беспокоился о самом себе…

Дверь в отделение была открыта. Лида, цокая каблучками,подошла к ординаторской, осторожно постучала. Ей открыли сразу — словно ждализа дверью. Шедченко замер, глядя на девушку в белом халате.

Это и есть та «копия» которую хотел убить его двойник?

Симпатичная, молодая, с мягким лицом, про таких еще говорят«со светлым лицом»…

— Анна Павловна, простите пожалуйста, но вот… — медсестракивнула на них. — Ломились так, что пришлось впустить. Это родственникибольного Шедченко.

Анна и Николай смотрели друг другу в глаза. Не отрываясь.

ОНА ВИДЕЛА МЕНЯ… ЕГО…

— Не надо волноваться, — тихо сказала Анна. — С вашимплемянником все в порядке. Состояние значительно улучшилось.

За спиной Шедченко облегченно всхлипнула Таня.

— Откуда вы знаете, что он — мой племянник? — спросилНиколай.

— Догадалась. Лида, спасибо, иди…

Медсестра, неодобрительно посмотрев на нее, пошла обратно.Похоже, она надеялась, что несвоевременных посетителей остановят на «второйлинии обороны».

— Вы хотите посмотреть на Александра? Он, вероятно, ещеспит.

— Мы тихонько, — жалобно сказала Татьяна. — Анна Павловна,пожалуйста…

— Пойдемте.

Шедченко, как зачарованный, последовал за ними.

Сашку он узнал не сразу. Как ни странно, племянник непроизводил впечатления молодого оболтуса, которое уже намертво отложилось всознании. Может быть, из-за короткой, аккуратной стрижки и спокойного взгляда —он не спал.

Его собственный сын выглядел куда более подходящимкандидатом для рокеровских гонок по ночному городу, завершившихся крутымповоротом и взорвавшимся бензобаком.