«Да послал бы жреца к теням, и гори оно все! Нет, тебе определенно надоело быть нормальным человеком, магистр». — Лин остановился осмотреться. До руин оставалось шагов сто, уже можно было разглядеть трещины, пятна мха на камнях.

Вроде бы, ничего вокруг не происходило.

Хак нетерпеливо тявкнул, и Лин пошел дальше.

«А в резиденции сейчас пьют за осенние проводы… Зануда Уво, как обычно, брюзжит по поводу расходов, его, как обычно никто не слушает. Бонар с Дьяром на пару нагревают в карты молодежь. Проигравшие пойдут седлать фонтан, будут пойманы и получат на завтра работу вне очереди. Затем…» — Лин застыл на месте.

Руин перед глазами больше не было. Вырубка, за ней лес. Все.

«Великое пламя! Что за?! Вашу ж налево…»

— Л..-…о! — едва слышный окрик вывел его из оцепенения. Мокрый нос Хака ткнулся в ладонь. Лин оглянулся.

Первым, что он увидел, были руины. Оказавшиеся у него за спиной.

Ная, привлекая внимание, размахивала руками.

«Как я мог не заметить, что прошел насквозь?!» — Лин махнул в ответ.

Нет, он решительно не мог понять — как.

«Все равно надо возвращаться», — он пошел обратно, выбросив все посторонние мысли из головы и не отводя от руин взгляда. И через два десятка шагов снова оказался с другой стороны, не почувствовав ни касания теней, ни хьорхи, ни ровным счетом ничего необычного. Как будто руины — и все пространство вокруг в них — были оптическим миражом.

«Ну и ну…»

Лин вернулся к остальным. Ная и Хоно наперебой засыпали его вопросами.

— Лин-гьон, на что это похоже?

— Господин Лин, ты заметил, как исчез?

— Если интересно — можете сами попробовать. Только недолго, — весело сказал Собачник, и те, тотчас оставив Лина в покое, бегом бросились к руинам.

Со стороны переход выглядел просто: человек исчезал в одном месте — и появлялся в другом, в той же позе, в тот же миг.

— Днем этих развалин словно не существует в реальности, — сказал Собачник, прежде, чем Лин решил — стоит ли пытаться его расспрашивать.

— И где же они тогда?

— Как знать. Может, в Изначальной бездне, где Солнцеликий сотворил все и вся? — Собачник рассмеялся. — Мне тоже неизвестно, что они такое. Может быть, неудачная заготовка Солнцеликого, пережиток прошлого… Нечто вроде отпечатка сапога, оставшегося в засохшей глине на тропе. Или, наоборот, они — те столпы, на которых держится наше небо? Скажи, магистр: ты любишь этот мир?

Лин с удивлением понял, что затрудняется ответить.

— Никогда не задумывался, — сказал он, наконец. — Но миру плевать на нашу к нему любовь или не ненависть; так какая разница?

— Эта любовь нужна не ему: тебе, — сказал Собачник. — Чтобы не сойти с ума, не наделать глупостей, не наложить на себя руки, в конце концов.

Лин вздрогнул. Жрец не мог — никак не мог! — знать, что когда-то в юности посещали будущего магистра и такие мысли. Однако попал в точку.

— Я был ребенком, магистр, и, по правде, мало что-помню. — Голос жреца стал мягким и тягучим. — В небе над руинами небо выглядит иначе: созвездия здесь, у нас, будто сплющены — а там все по-другому… Та же трава, но пахнет — по-другому. Там, первый и последний раз, я ощущаю себя по-настоящему живым. Это не руины — недоделка и ошибка; ошибка — это мы… Мы не знаем, но чувствуем неправильность, несоответствие; это чувство подтачивает нас изнутри. Мне кажется, именно оно сломало когда-то магистра-наставника Заха Орто. Не дай ему сломать тебя.

Ная и Хоно, как дети малые, возились около руин: бегали сами туда и обратно, кидали палки.

— В моем хребте понаделали изъянов гораздо более приземленные вещи, — сказал Лин. Злость, беспричинная и лихая, вдруг захлестнула его с головой. — Ты силен и умен, Собачник, но я не верю тебе: как любой притворщик чует притворщика, я чую тебя… И пусть я для тебя не опаснее крысы, но, если ты попробуешь причинить зло тем двоим — я сделаю все, чтобы порвать тебе глотку, небом клянусь, красоты которого ты тут расписывал!

— Скажи это при них. — Собачник улыбнулся. — Им будет приятно.

— Да пошел ты!.. — Лин почувствовал, как к лицу приливает краска.

* * *

Нелегкую дорогу брат с сестрой переносили пока на удивление стойко. Как в обычной своей неловко-грубоватой манере выразился Хоно: «Когда вокруг столько всякого, нужно быть полным дураком, чтобы думать о мозолях на заднице».

Собачник, к чести своей, своих неопытных попутчиков, как мог, щадил, часто давая возможность отдохнуть день-другой на хорошей стоянке или под крышей. Или не к чести. Они определенно были нужны ему живыми и здоровыми — но затем ли, чтобы просто отпустить? С каждым днем «господин Собачник» раздражал Лина все больше и больше. Самого жреца это, казалось, только забавляло.

Хоно с Наей со жрецом напротив, почти свыклись: Ная при любом удобном случае почти свободно приставала к Собачнику с расспросами, а Хоно на одной из дневных стоянок попросил того научить его обращаться с мечом.

Лин даже не знал, что удивило его больше — сама просьба или то, что жрец согласился. Правда, учитель из Собачника, на взгляд Лина, был посредственный.

Не по-осеннему солнечное и теплое утро двадцатого дня пути они встретили на стоянке у одного из притоков Милвы, крупнейшей реки Галша. Жрец худо-бедно объяснил Нае с Хоно, как обращаться с леской, так что они вдвоем сидели где-то в отдалении на берегу, пытаясь наловить еще рыбы про запас. Лин коптил вчерашний улов. Собачник, разложив на коленях какой-то громоздкий свиток, неторопливо водил по нему пальцами — не обращая ни на Лина, ни на рыбу ровным счетом никакого внимания.

— Что ты делаешь? — спросил, устав терзаться любопытством, Лин.

— Сверяюсь с картой.

— Можно посмотреть?

Тот хмыкнул в ответ, что можно было расценивать как согласие. Лин подошел и заглянул жрецу через плечо. Как ни странно, это действительно оказалась карта Шина — тисненая на дубленой коже, с множеством чудных, незнакомых Лину обозначений. Работа была чрезвычайно тонкая, но, на вид, прочная.

Магистр невольно присвистнул: «Страшно представить, сколько подобное может стоить… В самый раз лордам друг перед другом в парадных залах хвастаться, а не жрецам по дорогам таскать».

В Ордене все пользовались обычными бумажными картами.

— Впервые такую вижу, — сказал Лин чистую правду. — Откуда она у тебя?

— Подарок. Мы — здесь. — Длинный ноготь жреца коснулся точки на изгибе реки. — Еще тридцать миль по дороге. Дальше к десять миль по берегу Черного озера. Ная с Хоно останутся там, а я от правлюсь по дорогам на север, или, если обстановка будет неблагополучной, то, — палец жреца скользнул через темное углубление на карте, размером с ладонь, — срежу путь.