— Подозреваю, это дело рук нашего улыбчивого любителя собак. Так что лучше держаться от этой штуки подальше. — Лин увлек Наю в сторону от проплешины. Они собирали пильники — мелкие, похожие на деревянные кругляшки грибы. Жесткие ножки пильников от деревяшек мало отличались и на вкус, но шляпки после отваривания были весьма неплохи, а на юге Шинадаже считались деликатесом. У пильников было и еще одно достоинство: они хорошо хранились.

«Бесполезный ты слабак, магистр», — Лин вздохнул. Ная реакцию на слова жреца заметила и при первой возможности пристала с расспросами, правду говорит жрец и что ждет их на Черном озере, только что он мог ей сказать? Пообещать защиту, несмотря ни на что? Он и обещал, но — все понимали, чего стоит такое обещание, и оттого лишь нарастала неловкость.

Со стороны лагеря донесся свист — так жрец сообщал, что пора выезжать.

— Нормально, на вечер хватит. — Ная оценивающе оглядела мешок. Грибов в нем насчитывалось несколько десятков. — Все равно свежие вкуснее. Потом еще наберем.

— Ага…

Признаться, Лин завидовал ее оптимизму.

* * *

Лошадей все чаще вели в поводу. Дорога становилась все хуже и хуже — ехать верхом было невозможно. Местами ноги проваливались в грязь почти до колен, и только жрец, бездна его забери, шел как посуху. Когда Лин приноровился наступать на его следы, идти стало легче.

Исполинские ели насмешливо топорщились длинными ветками и покачивали верхушками: куда вы забрели, неразумные люди?

«Неужели в Нодабе раньше был такой же лес? И его скормили безликой плесени… Да что б тебя!» — Лин отвлекся от дороги и тотчас снова провалился в грязь.

— Здесь что, нет дорожников, чтобы привести это болото в порядок? — сердито сказал он вслух.

Жрец сегодня был разговорчивей, чем обычно.

— Знаете, из-за чего старый тракт, по которому мы ехал, оказался почти заброшенным?

Никто, разумеется, не знал.

— После подземных толчков часть дороги в низине пришла в негодность. Власти неохотно выделили средства на строительство объезда — но уже после начала работ были обнаружены неизвестные ранее каменные руины…

Лин присвистнул.

— Объездную тогда, все же, построили, однако она проходит от них совсем близко, и ей боятся пользоваться; поэтому никто тут ничего и не чинит.

Впереди показалась развилка.

— Господин Собачник, пожалуйста, расскажите про руины, — попросила Ная. — Мы ведь будем проезжать мимо?

— Будем, — кивнул Собачник. — Снизу по таким дождям не пробраться.

Каменные руины считались наследием того далекого, забытого прошлого, когда связь с астши была крепка и накладывала куда меньшие ограничения на свободу жить и путешествовать так, как вздумается. Про те времена люди сейчас толком ничего не знали, вплоть до того, что многие сомневались — были ли они вообще? Но, как бы там ни было- теперь человек, ушедший далеко от дома, терял связь с астши, без которой не мог прожить — тогда как астши мог обойтись без человека и не исчезал с его смертью. Дома, где оставались одинокие астши, постепенно изменялись.

На первой стадии — «пара», по Книге шагов — в здание больше не могли войти люди. На следующей, «ша», у стен на дневном свету появлялись вторые, почти не заметные глазу тени. На третей, «амдо», они начинали движение. Коснувшись тела человека, вторые тени разъедали его, словно кислота. Обычно орден вступал в дело на второй стадии, реже — на третьей: магистры, окружив дом в безопасное ночное время, сжигали его при помощи хьорхи.

Для достижения четвертой стадии, «вара», требовались десятки лет. Она встречалась только в руинах древних домов, каменным стенам которых был не страшен порождннный хьорхи огонь. Днем — в отличие от обычных захваченных астши построек — каменные руины были безопасны, да и ночью, как будто, тоже: после заката люди могли войти внутрь. Но — почти все они исчезали с рассветом. Лишь единицы возвращались обратно, слившись с астши и обратившись в белых жрецов. Как это им удавалось, почему именно им — если кто-то и знал, то молчал.

Помалкивал и Собачник, не сказав о руинах ничего такого, чего бы Лин не слышал раньше.

— Многие знания — многие печали, магистр Валб, — с обычной уклончивостью ответил он на прямой вопрос. — Орден тоже хранит свои секреты. Никто не учит всех подряд оседлых, чтобы люди не нанесли вред сами себе, не так ли? Чем мы, жрецы, хуже?

Ради защиты от астши весь лес от дороги до руин и на две сотни шагов вокруг был вырублен. С другой стороны дороги начиналось болото, не позволившее строителям отодвинуть ее подальше от опасного участка. Лин видел руины впервые, и представлял их себе иначе — мрачными и величественными. Тут же была просто груда камней, поросших травой. Остатки здания — или защитной стены — на глаз, не достигали половины человеческого роста. Среди камней, так как строители не могли работать внутри, сохранилось несколько больших деревьев.

— Где-то руины в хорошем состоянии, где-то почти сравнялись с землей. Тут на поверхности мало что осталось, поэтому их так долго не находили, — сказал жрец. — Магистр, ты бывал у руин раньше?

— Нет.

— По первому впечатлению ничего особенного, правда? Попробуй подойти, не пожалеешь. До заката этого безопасно.

— А чего тогда люди боятся? — Хоно разглядывал руины. На лице у него читалось легкое разочарование.

— Просто некоторым обязательно надо чего-нибудь бояться, настолько, что они даже забывают выдумать разумную причину, — ядовито усмехнулся жрец. — Ну же, не трусь, Лин-гьон. Хак! Проводи господина магистра.

— Если я чего-то тут и боюсь, так это тебя, — огрызнулся Лии.

Ему не нравилась эта затея. О руинах он слышал всякое — и то, что они поглощают человека целиком в любое время суток, и то, что мир в них с ног на голову переворачивается, что воздух отбрасывает прохожих назад, как пружина, и что подошедшие к камням через день умирают без видимой причины… Иногда что-то подобное и вправду случалось, но, возможно, было простым совпадениемю. А, возможно, и нет. Проверять слухи на себе совершенно не хотелось. Как, впрочем, и выставлять себя трусом перед Наей с Хоно и выслушивать насмешки от Собачника.

— Ладно. Я быстро, — Лин передал повод кобылы Нае и пошел к руинам. Хак бежал чуть позади. Пес выглядел спокойным, что несколько обнадеживало…

До руин навскидку было около полутысячи шагов.

«И что же такое должно случиться? Думай, магистр, думай! Тогда, хотя бы, не будешь выглядеть полным дураком…» — Лин искал в памяти подсказку, но не находил.

К захваченным тенями домам нельзя было подойти уже на первой стадии — казалось, что идешь вперед, когда на самом деле топчешься на месте. Где-то на переходе между второй и третьей стадиями вокруг дома будто возникала невидимая стена, пробить которую удавалось только сильным хьорхи. Но древние руины были совсем иным делом… Даже пьяница Мэл Бонар, по молодости тот еще сорвиголова, остерегался сам к ним приближаться и только пересказывал чужие байки. Иголка правды безнадежно затерялась на сеновале домыслов.