дорогу обратно. Не хотите быть союзниками, значит, станем врагами.

Зря, она это сказала.

Разом вливаю 50 тысяч, повышая ступень Рикошета с E до С. Читать описание некогда, но способность пригодится, если что-то пойдёт не так. Командую отряду:

— Я вместе с ней спереди, Тай, замыкаешь. Как дойдём до цели, вы прыгаете первыми к точке в километре на юг от пункта назначения. Я — последним.

— Но…

— Не спорить!

Нас встречают ощетинившимися стволами и холодным оружием. Не могу сказать, что выглядят бойцы так уж грозно. Всё же, общий уровень силы среди них — это Войды, но даже пуля удачливого Войда может убить Кваза.

Двигаемся быстрым шагом, но не бежим. Загодя Амира, кричит:

— НЕ СТРЕЛЯТЬ! Я СКАЗАЛА: «НЕ СТРЕЛЯТЬ!»

По мере приближения вижу напряжённые лица защитников и подрагивающие стволы в их руках. У одного недоумка дёрнется палец на спусковом крючке, и начнётся мясо.

— ПРОПУСТИТЕ ИХ! ОНИ УХОДЯТ!

Люди неохотно расступаются, и я толкаю Шехеразаду всё ближе к Телепортариуму. Напряжение нарастает с каждой секундой. Я вижу, что собравшиеся испытывают почти фанатичную преданность к своему лидеру. Вся их суть встаёт против того, чтобы отпустить нас безнаказанными. Только приказ останавливает их от атаки.

На подступах к полусфере замечаю пару Квазов, едва взявших этот ранг. Один сжимает саблю и щит, второй — дробовик. Что-то вроде гвардии Амиры. Они также отходят в сторону, и я задерживаюсь, давая время остальным прыгнуть прочь. Попутно развешиваю метки Рикошета на ближайшие цели.

Вначале, бросив на меня взволнованный взгляд, исчезает Накомис. На краю площади начинается какое-то шевеление. Следом телепортируется Мэтт. К площади стекаются силирийцы. Именно они вызвали такое оживление. После «живее!» с моей стороны пропадает Николай.

Шустро отступаю спиной вперёд к ядру полусферы, держа перед собой заложницу.

Перед лицом вспыхивают багровые точки опасности, и я едва успеваю активировать Спурт, смещаясь вправо. Воздух разрезает кипящий луч плазмы. Где-то на другом краю площадки находится снайпер, едва не пробивший мне череп.

— ОГОНЬ! ОГОНЬ! — заторможенно орёт Шехеразада.

Шальная пуля отражается от моего кинетического щита.

В связи с атакой на вас факторией Бахардок Сектора № 1298 между факториями автоматически объявляется война.

Всё же, зря она назвала меня своим врагом.

Потому что врагов я за спиной не оставляю.

Активирую Дуплет, вливаю больше двух тысяч в Усиленный выстрел и под конец сжигаю Пригоршню пуль.

Револьвер взрывается очередью.

За одну десятую секунды он выбрасывает в цель шесть реальных пуль и две аркановые копии. Они прошивают барьер Сирены, как туалетную бумагу. В изящном теле обольстительницы остаются дырки больше моей ладони в диаметре. Её измочаленный корпус переламывается в поясе.

Снова в степи льётся кровь.

Пули, пробив мишень, разлетаются к носителям меток.

А я уклоняюсь от плазменной очереди и с трудом нахожу металлический диск жетона в кровавой кляксе, летящей к земле. Выхватив его, Глайдом залетаю в Телепортариум и прыгаю в сторону далёкой Акры.

С такими «союзничками» никаких врагов не надо.

Глава 31

Окрестности Акры встречают меня засушливым жарким ветром, скрипящим на зубах песком и смрадом разлагающегося мяса.

До сих пор пребывая в боевом режиме, я мгновенно смещаюсь в сторону, за миг охватывая окружающее пространство, и лишь после этого опускаю револьвер.

Как ни странно, вокруг не пустыня. Я стою на покрытом зеленью холме, заросшем бурьяном и кустарниками. На расстоянии нескольких десятков метров у подножия этого холма имеется инсталляция, где до появления в нашей жизни Сопряжения, наверное, фотографировались туристы. Выглядит она, как здоровые белые буквы Я❤️АКРУ.

Справа и чуть сзади из травы вырастает плоская металлическая скульптура всадника на коне. Судя по характерной двууголке, никем кроме Наполеона этот товарищ быть не может. Уж не знаю, по какой причине его сюда воткнули.

Вонь же исходит от какой-то трёхлапой чешуйчатой кракозябры размером с барана, валяющейся на солнце. Причём, явно уже не первый день. Кто-то отгрыз ей башку и оставил гнить в одиночестве. Видок, как и запах, мягко говоря, так себе.

Мой отряд рассыпан по приличной площади, но все в поле зрения. Каждый успешно справился с простейшей задачей не потеряться при прыжке, что безмерно радует.

Тай замер в стороне, окидывая ленивым взглядом безлюдную местность. Если он спокоен, значит, угроз поблизости нет. А вот приближающиеся Мэтт и Нако до сих пор на взводе. Особенно Пиромант, который едва не дымится.

— Адские колокола! — бросает, подходя, парень. — Я думал, там и останемся! Ты видел, сколько их там набилось⁈

— Я так понимаю, эта дрянь нам больше не встретится? — Иктоми кивает на жетон, до сих пор зажатый в моей руке.

— Нет, но она просила вам передать свои глубочайшие извинения. Можно сказать, Амира была убита горем.

Полицейская на миг замирает с непередаваемым выражением лица, после чего раздосадованно трясёт головой.

— Лучше бы вместо свои дурацких каламбуров нашёл мне медаль.

— Какую медаль?

— Золотую! За мою потрясающую выдержку и самоконтроль в боевой обстановке. Эта коза, мать её, в башке у меня покопалась, а я даже стрелу ей в задницу не всадила.

— Мы все восхищены твоим хладнокровием, не так ли?

Тай дважды вежливо хлопает.

— Ага, — выдыхает Гидеон, — это лицо восхищённого человека, — он указывает большим пальцем на свою физиономию, где читается только разбитость и уходящее напряжение.

— Пубертатная язва! — полицейская демонстрирует ему средний палец.

— И этот человек запрещал мне ковыряться в носу, — патетически восклицаю я. — В смысле, что-то там мне выговаривал насчёт плохого примера для подрастающего поколения.

Средний палец наводится на меня.

— Подрастающее поколение, а ты что скажешь? — со смешком поворачиваюсь к Мэтту.

Тот задерживает взгляд на разлагающейся туше монстра и устало отвечает:

— Вы можете эти ваши прелюдии в другой обстановке устраивать?

Из Николая вырывается сдавленный смешок, а из его кольца материализуется банка пива.

— Это ты откуда таких слов набрался⁈ — вскидывается индианка. — Егерь⁈

— А я здесь не при чём, и вообще он прав. Давай отложим до вечера.

Девушка шипит, бурчит и пинает траву под ногами.

Хочу посмотреть свой трофей, но тут на Трансивер поступает звонок от Ваалиса. Ставлю его на громкую связь.

— Егерь, я уже просил воздержаться от необдуманных решений. С кем ты опять затеял войну?

Осьминожка звучит больше утомлённо, чем раздражённо, словно заранее понимает бесполезность этой затеи — взывать к моей совести.

— Я отвергаю эти гнусные инсинуации! Моя совесть чиста, как слезинка младенца!

— Слова-то какие длинные… — тихонько вздыхает Гидеон.

— Дай угадаю, они сами на тебя напали, — если бы лидер Пульсаров был способен, в его голосе звучал бы сарказм.

— Именно так всё и было. Нако, подтверди!

— Не верь ему! — кричит девушка. — Егерь вероломно напал на лагерь святош-пацифистов!

— Точно, — в перерывах между глотками роняет Тай.

— И ты Брут!

Ваалис не успевает ответить, потому что устройство вновь пиликает. Параллельный звонок от неизвестного адресата с позывным Гренн.

— Погоди, тут по второй линии звонят.

Отвечаю, и на дисплее появляется треугольная розоватая морда незнакомого мне силирийца.

— Егерь, надо полагать, — произносит он гулким невыразительным голосом.

Через монитор не работает Оценка, увы, хотя мне очень любопытно изучить оппонента.

— Гренн, стало быть, — в тон ему так же глубокомысленно отвечаю я.

— Да. Я возглавляю ветвь Династии Аргла на Земле. Ты убил Претендента, с которым у нас был заключён союз.

— Сочувствую вашей утрате. К похоронам можете ждать от меня букет.

— Из-за тебя наш клан нарушил соглашение, — невозмутимо продолжает Гренн. — Защита не была обеспечена.

— Так бывает, если отсиживаться по чуланам, — пожимаю плечами.

— Ты обвиняешь нас в трусости? — вежливо уточняет собеседник.

— Скорее констатирую очевидную истину. Несение службы только в ночные часы не способствует выживанию ваших подопечных.

Гренн молчит несколько секунд и выдаёт через вертикальные линии на своей уродливой морде:

— Справедливо. Довод принимается.

— Ага.

Ебанутые.

— Наша честь требует возможности пресечь этот непростительный эксцесс.

Хочется стукнуть его словарём по башке, чтобы говорил нормально.

— А моя честь требует компенсации за потраченное время и нервы. Приму в аркане или жетонах.

Гренн обдумывает сказанное и выдаёт:

— Неверно. Довод не принимается. Долг висит на тебе. Ты убил ту, что звали Шехерезадой.

— Она вообще-то пыталась меня и мой отряд зазомбировать.

— Её действия нас не интересуют.