Визг Паветты достиг вершины и неожиданно оборвался. Геральт,угадав, что их ждет, ничком упал на пол, поймав взглядом зеленоватую вспышку,тут же почувствовал жуткую боль в ушах, услышал чудовищный гул и дикий крик,вырывающийся из многочисленных глоток. А потом ровный, монотонный, вибрирующийвой принцессы.

Стол, разбрасывая кругом блюда с яствами, вертясь,поднимался, тяжелые дубовые стулья мотались по зале, разбиваясь о стены,носились тучи пыли, летали гобелены и ковры. От входа доносился хруст, крик исухой треск древков переламывающихся, как прутики, древков гизарм.

Трон вместе с сидящей на нем Калантэ подпрыгнул, стрелойпронесся через залу, с грохотом врезался в стену и развалился. Королева упала,беспомощная, словно тряпичная кукла. Эйст Турсеах, едва удержавшись на ногах,прыгнул к ней, заключил в объятия, всем телом заслонил от бьющего в стены и полграда обломков.

Геральт, стиснув в кулаке медальон, со всей доступной скоростьюполз туда, где Мышовур, все еще неведомо каким чудом стоявший на коленях, а нележавший на животе, поднимал кверху короткий прутик боярышника. На концепрутика красовался крысиный череп. На стене, за спиной друида, самым настоящимогнем пылал гобелен, некогда изображавший осаду и пожар крепости Ортагор.

Паветта выла. Кружась, она криком, словно батогом, хлесталавсе и вся. Те, кто пытался встать с пола, тут же падали и извивались либоприлипали к стене. На глазах Геральта огромная серебряная соусница, выполненнаяв виде многовесельной лодки с поднятым носом, свистя в воздухе, сбила с ногпытавшегося увернуться воеводу с трудно запоминающимся именем. С бревенчатогопотолка тихо сыпалась штукатурка. Под потолком кружил стол, распластавшийся нанем Крах ан Крайт метал вниз чудовищные проклятия.

Геральт дополз до Мышовура, и они присели за горкой,которую, считая снизу, образовали Дроздяк из Стрепта, бочонок пива, Дрогодар,стул и лютня Дрогодара.

– Чистейшая, первородная Сила! – крикнул друид,перекрывая гул и грохот. – Она не может с нею справиться!

– Знаю! – крикнул Геральт. Свалившийся неведомооткуда запеченный фазан с несколькими полосатыми перьями, еще торчавшими втушке, саданул его по спине.

– Ее надо удержать! Стены начинают давать трещины!

– Вижу!

– Ты готов?

– Да.

– Раз! Два! Давай!

Оба ударили одновременно, Геральт Знаком Аард, Мышовур –жутким трехступенчатым заклинанием, от которого, казалось, начнет плавитьсяпаркет. Кресло, на котором сидела принцесса, разлетелось вдребезги. Паветта этогословно и не заметила – продолжала висеть в воздухе, внутри прозрачнойзеленоватой сферы. Не переставая вопить, она повернулась к ним, и ее личиковдруг съежилось в зловещей гримасе.

– А, чтоб тебя! – зарычал Мышовур.

– Внимание! – крикнул ведьмак, втягивая голову вплечи. – Блокируй ее, Мышовур, блокируй, не то нам конец!

Стол тяжело рухнул на пол, ломая под собой крестовину и всеостальное, что оказалось внизу. Лежавший на столе Крах ан Крайт подлетел на трилоктя. Кругом падал, сыпался тяжелый град из блюд и остатков еды, разлетелись,ударяясь о паркет, хрустальные фужеры. Сорванный со стены карниз загудел, какгром, сотрясая основы замка.

– Она высвобождает все! – крикнул Мышовур, целясьпрутиком в принцессу. – Она высвобождает все! Теперь вся Сила ринется нанас!

Геральт ударом меча отразил летящую на друида большуюдвузубую вилку.

– Блокируй, Мышовур!

Изумрудные глаза метнули в них две зеленые молнии. Молниисвернулись в ослепительные, вращающиеся воронки, вихри, изнутри которыхрванулась на них Сила, тараном разрывая черепа, гася глаза, поражая дыхание.Одновременно с Силой посыпались стекло, майолика, блюда, подсвечники, кости,надкусанные краюхи хлеба, доски, досочки и тлеющие поленья из камина. Дикокрича, словно огромный глухарь, пролетел над их головами кастелян Гаксо.Огромная голова вареного карпа расплющилась на груди Геральта, на золотом поле,медведе и девице из Четыругла.

Сквозь сотрясающие стены заклятия Мышовура, сквозь крик ивой раненых, гул, грохот и звон, сквозь вой Паветты ведьмак неожиданно услышалсамый страшный звук, какой только ему доводилось когда-либо услышать.

Кудкудак, стоя на карачках, сжимал руками и коленями волынкуДрайга Бон-Дху. А сам, перекрикивая зверские звуки, вырывающиеся из меха,откинув голову назад, выл и рычал, визжал и скрежетал, мычал и орал, создаваяневероятную мешанину из голосов всех известных, неизвестных, домашних, диких имифических животных.

Паветта, изумленная, замолчала, глядя на барона широкораскрытыми глазами. Сила резко ослабла.

– Давай! – рявкнул Мышовур, размахиваяпрутиком. – Давай, ведьмак!

Геральт ударил. Зеленоватая сфера, окружающая принцессу,лопнула под ударом, словно мыльный пузырь, пустота мгновенно всосаланеистовствующую в зале Силу. Паветта тяжело свалилась на паркет и расплакалась.

Сквозь краткую тишину, звенящую в ушах после недавнегосветопреставления, сквозь разгром и опустошение, поломанные предметы мебели иполумертвые тела с трудом начали пробиваться голоса.

– Cuach op arse, ghoul y badraigh mal an cuach, –долдонил Крах ан Крайт, выплевывая кровь, сочившуюся из искусанной губы.

– Возьми себя в руки, Крах, – с трудом проговорилМышовур, отряхивая одежду от гречневой каши. – Здесь женщины.

– Калантэ. Любимая. Моя. Калантэ! – повторял ЭйстТурсеах в паузах между поцелуями. Королева раскрыла глаза, но не пыталасьвысвободиться из объятий. Только сказала:

– Эйст. Люди же смотрят.

– Ну и пусть.

– Не пожелает ли, черт возьми, кто-нибудь объяснитьмне, что это было? – спросил маршал Виссегерд, выползая из-под сорванногосо стены гобелена.

– Нет, – сказал ведьмак.

– Лекаря сюда! – тонко крикнул Виндхальм из Аттре,склонившись над Раинфарном.

– Воды сюда! – кричал один из стрептских братьев,Держигорка, пытаясь погасить собственным кафтаном тлеющий гобелен. – Воды,скорее!

– И пива! – прохрипел Кудкудак.

Несколько рыцарей, еще способных стоять на ногах, пыталисьподнять Паветту, однако та оттолкнула их, встала без их помощи и нетвердымишагами направилась к камину, рядом с которым, прислонившись к стене, сидел Йож,неловко пытаясь освободиться от измазанных кровью пластин панциря.