— Я беспокоюсь о Майе.

— Я знаю, я…

Вдруг автомобиль задрожал и, расширился.

Таррика обнаружил, что сидит рядом с собой, а тот, в своюочередь, сидит тоже с ним и так до бесконечности. А между бесконечным числомХамманов располагались бесчисленные Гилбрины. Целый легион шутников смотрел свыражением шока на лицах, который, без сомнения, был отражением лиц каждого изХамманов.

На заднем сиденье бессмысленно пялил глаза целый птичникпопугаеголовых аниматронов.

Явление не ограничивалось автомобилем и его пассажирами.Улицы, фонари, центр города, сам Чикаго были теперь бесконечной цепочкоймегаполисов.

Хамман Таррика бешено напрягал разум и зрение, сражался стеряющим управление автомобилем, но везде была улица, везде был тротуар, вездеобочина.

— Таррика! Там фонарный столб! — взревела армия Гилбринов.

Он видел столбы, но как их избежать, когда они везде, вот вчем вопрос. Еще хуже то, что дома стали, казалось, подступать со всех сторон,сплющивая расширившуюся машину.

— Подвинься, парень. В такой шторм у штурвала должен бытьстарый морской волк, вроде меня. — С заднего сиденья мимо Таррики протянуласьдлинная рука. Негр отодвинулся к дверце, чтобы дать возможность аниматрону, илианиматронам двигаться свободнее.

— Тормози, — закричали Гилбрины.

— Нет, — возразил Фило. — Не бросай якоря ни при какихобстоятельствах. Борись со штормом, иначе — конец. — Он обогнул один столб,затем второй.

И тут, так же внезапно, как началось, сумасшествиепрекратилось. Улица снова стала нормальной. Был только один автомобиль и поодному каждого из них внутри. Перед ними лежала одна улица. Все здания сновастали обычных размеров.

— Шторм пронесся, парень. — Аниматрон отпустил руль.

Таррика быстро его перехватил, затем подвел машину к обочинеи тут остановился. Поразительно, что его светловолосый компаньон вообще можетговорить.

— У, у вас все нормально?

— Ну скажем, «нормально». Мне кажется, я превратился вяичницу. Мастер Таррика.

— Лучше не говорить о еде. — Одна мысль о ней вызвала спазмв желудке Таррики.

Он смотрел на темный город, лежащий в спокойствии иневедении того, что сейчас происходило.

Таррика знал и был уверен, что Гилбрин с аниматроном зналитоже.

— Началось, — провозгласил Фило своим обычнымневыразительным тоном, — немного рановато, но точно, началось. Мир рассыплетсяраньше, чем я считал. Корабль, он простоит несколько дней, когда вернется. Онвсегда так делает, чтоб капитан знал, он следит за ним, пока он наблюдаетКонец. Значит, времени мало. Думаю, неделя, а может, и того меньше.

Странники переглянулись. Началось! Простая фраза, а какужасно само событие. Это потрясение — не последнее.

Скорее, оно — самое слабое. Со временем каждый толчок будетстановиться сильнее, вызывая все более серьезные нарушения реальности до техпор, пока все полетит в бездну.

Андроид откинулся на сиденье машины.

— Я должен добраться до капитана. Это — ваша единственнаянадежда.

— Где мы? — спросила женщина с внешностью Марии. — Где мы?

Их окружало ночное небо, не та пустота, в которой обычноплавал он и «Отчаяние». Проклятый корабль рассекал сейчас воды, казавшиесязнакомыми, и это было необычно. Иногда «Отчаяние» хватал его раньше назначенногочаса, умыкал его до того, как случится крах. Не часто, нет, но достаточно,чтобы понять, что происходит.

Она повторила вопрос. Была она скорее сбитой с толку и злой,чем испуганной, что делает ей честь. Совсем как Мария. Если бы Голландцу недовелось снова и снова переживать в сердце ее смерть, он мог бы поклясться, чтоэто его любовь сейчас стоит на палубе призрачного судна, уперев кулаки в боки иглядя со все растущим раздражением.

— Море времени, — ответил наконец и он.

— А что это — море времени?

Голландец содрогнулся, не имея точного объяснения. Он знал,что происходит в такие периоды, но как это происходит? Это тайна «Отчаяния».

— Корабль, он плавает против и по течению времени, собираясебя по кусочкам и набираясь сил. Когда он закончит, и когда мир закончитсятоже, он заберет меня снова в свое проклятое лоно и опять поплывет в чистилище.

Вероятно, она поняла лишь часть из сказанного. Отвернувшись,Мария, нет, ее имя Майя, тихонько подошла к все еще сломанному поручню иперегнулась через него.

— Внизу ничего нет, там тоже звезды. Мы в космосе?

— Нет.

Он не продолжил объяснений, и темноволосая эмигранткаоглянулась. Может, в лице его что-то и было, но гнев ее, казалось, утих, егоместо заняло нечто вроде сочувствия.

Теперь уже Голландец смотрел в сторону. Он не желал от неесочувствия, она тоже напоминала ему женщину, погибшую из-за его грехов.

— Спасибо, что спасли меня.

Этого он не ожидал. Никто никогда его не благодарил.

— Вам нет причин меня благодарить. Я обрекаю вас худшейсудьбе, чем любая, ожидавшая вас.

— Сомневаюсь. Очевидно, вы никогда не встречали моегодорогого негодяя-отца. Это от него вы меня спасли. Помните мальчишку?

Мальчишку он помнил. Мальчишка его смутил. В нем было зло.Ее отец?

— Это его называют Сын Мрака?

— Сын Мрака? Едва ли, он просто болонка Властелина Теней. Ас ним были твари, которых сотворил Сын Мрака.

Дорогой папочка, думаю, заключил сделку: он получает меня, аСын Мрака — вас, вашего первого помощника. — Она нахмурила брови. — Чтобы найтивас, насколько я поняла.

— Сын Мрака хотел меня найти? — Ирония ситуации вполнесоответствовала обычным поворотам его жизни.

Тот, кого Голландец искал, сам искал его. Теперь же обаоказались так далеко друг от друга, как только могут быть два существа. И сновавыбранный путь привел в тупик и обрек на гибель еще одну Землю.