в разные стороны. Человек поднимал горящие ветки и тащил их в кучу. Кругом стояла тьма, и только эти горящие ветки двигались среди чёрных силуэтов людей. Горячий воздух, исходящий от углей, дрожал, и людские силуэты будто танцевали. В это мгновение Ломпатри почему-то подумал о нуониэле и о том, что ветви на его голове тоже могут вот так гореть. И что люди на улицах города танцевали бы, глядя на то, как казнят сказочное существо.

Дальше они прошли к дороге, ведущей от северных врат к южным. За дорогой находились строения, а чуть поодаль возвышался главный замок форта. На его стенах и балконах Ломпатри увидел фигуры в белых одеяниях. Рыцарь насчитал не менее двадцати Белых Саванов. Пойди что не так в переговорах, живым он отсюда точно не выйдет. Напротив замка, через дорогу, возвышалось объёмное каменное здание с огромными деревянными воротами. Основание этого здания было выполнено из гладкого чёрного камня, такого же, как основание стены, возле которой жил Чиджей на Дербенском Сколе.

Дубовые двери замка отворились, и Ломпатри ступил в тёмное помещение, освещаемое большими факелами, вдетыми в грубые железные держатели на стенах. В квадратном помещении с высоким потолком отдавало сыростью, копоть от факелов напоминала запах самых неуютных походных костров, а ветер, воющий в каждой щели, не давал услышать свои собственные мысли.

Великий Господин появился перед Ломпатри из неоткуда. Он вышел из тёмных углов этой комнаты, будто невидимая прялка свила его из танцующих теней и зыбкой факельной копоти. Старик приблизился к Ломпатри и рыцарь смог разглядеть собеседника с ног до головы. Этот Великий Господин, или, как назвал его Гвадемальд, Исакий, действительно оказался очень старым. По человеческим меркам, его лицо выглядело лет на семьдесят, а то и больше: глубокие морщины, выдающийся узкий нос крючком и густые чёрные брови, из которых торчали жёсткие белые волоски, длинною с палец. Бородка седая не длинная, но завитая, будто скрученный бараний рог. А над широкими скулами в глубоких глазницах покоились чёрные глаза, разглядеть которые Ломпатри так и не смог. Старик стоял совсем близко, но цвета и формы глаз, рыцарь так и не увидел. А может быть, и увидел, но тут же об этом позабыл, ибо что-то непостоянное было во взгляде Исакия, какая-то древняя тайна, решить которую не способны ни маги, ни жрецы.

Оделся Великий Господин совсем не по-стариковски. Под дорогой серой шубой с высокими плечами он носил узорчатый кафтан, расшитый жемчугом и золотыми заклёпками. Он стоял на каменном полу в изысканных остроконечных красных сапогах, швы которых скрывали золотые обручи. Выше Ломпатри заметил широкие чёрные штаны то ли из шёлка, то ли из бархата. На голове у Исакия сидела высокая, остроконечная шапка, из того же материала, что и кафтан. Опирался он на посох – ничем не примечательную кривенькую палку, на конце которой болталась красная лента с маленьким колокольчиком.

Странные типы, сопровождавшие рыцаря, вышли из помещения на двор и закрыл за собою тяжёлые дубовые двери. Звуки суеты снаружи исчезли, а им на смену пришло гудение больших факелов.

– Кто твой учитель? – хриплым голосом спросил старик Исакий.

– Я – Ломпатри Сельвадо, владыка провинции Айну, атарийский рыцарь и подданный короля Хорада, – ответил Ломпатри и положил свой большой чёрный зонт на пол. – Боевому ладу рыцарей меня обучали лучшие мастера Атарии. Военное дело я постигал в сражениях всю жизнь, а искусство красноречия досталось мне в наследство от моего деда Гера. Письму, чтению и верховой езде меня научил отец Лер Сельвадо. Понять красоту мира я смог благодаря своей жене Илиане, а чести научиться невозможно. Она либо есть, либо её нет.

Старик кивнул. Потом погладил свою бороду и стал медленно ходить от одной стены до другой взад вперёд.

– Не так уж и дурно, – говорил он так, будто не общается с Ломпатри, а просто размышляет вслух. – Могло быть хуже. Тот, кто пришёл в первый раз, не имел учителя. И умер. Мне же нет смысла называть себя, ибо ты уже знаешь меня.

– Ты тот, кто дёргает за ниточки в Дербенах, – сказал Ломпатри.

– Да. А ты тоже находишься в Дербенах, – сказал старик и остановился у стены, прямо под факелом.

– Ты дёргаешь и за мою ниточку. Ты притянул меня сюда.

– И я не ошибся в тебе! – внезапно глянув на рыцаря, сказал Исакий. – Ты достаточно умён, чтобы признать – не всё в своей жизни ты решаешь сам. Ты уже давно понял, что это я веду тебя в этот форт. Что все эти дети, крестьяне, бандиты – всё это лишь для того, чтобы ты оказался тут.

– Я тут, – нахмурившись, заговорил Ломпатри, решив перейти к делу и скорее кончить этот странный разговор, – и я прибыл по поручению господина Гвадемальда, воеводы вирфалийского войска, осадившего этот форт. Рыцарь Гвадемальд, как наместник короля Девандина заявляет свои права на твердыню и предлагает вам покинуть это место в обмен на вашу жизнь и жизни ваших людей. Господин Гвадемальд настроен решительно и будет биться до тех пор, пока не возьмёт форт. Отказавшись от его предложения, вы рано или поздно погибнете. Рыцарь Гвадемальд – человек чести и он…

– Уже второй раз ты говоришь о чести, – перебил его старик. Ломпатри оказался не готов к такой дерзости, хотя за свою жизнь участвовал не в одном десятке трудных переговоров. В этот раз, что-то странное происходило с ним и с его способностью говорить громко, уверенно, завладевая собеседником полностью.

– Странное дело, ведь ты ничего о чести не знаешь, – продолжал старик.

– Могу ли считать это ответом на предложение господина Гвадемальда? – спросил Ломпатри, стараясь сохранять спокойствие.

– Ты пришёл сюда не для того, чтобы выполнять поручения этого рыцаря Гвадемальда. Ты здесь, за тем, за чем пришёл и первый переговорщик: за моими ответами, на свои вопросы. Но я знаю, что ты слышал о том, что Дербены – странное место. Что вопросы здесь, порой, не имеют смысла, а ответы на них, рождают новые бессмысленные вопросы. И так до бесконечности, пока ты не потеряешь рассудок. Первый переговорщик хотел получить то знание, которым я владею. Он его получил, но не смог найти в себе силы жить с таким грузом. Тебе моё знание не требуется, ты здесь за другим. Но за чем именно, ты пока не догадался. Как только ты это поймёшь, ты перестанешь задавать вопросы и начнёшь действовать. Но чтобы выслушать меня, нужна сила такой формы, которой у тебя нет.

Диалог выходил из-под контроля. Рыцарь понял, что