справедливости, если Крим все же собирался предстать перед судом. Судья Бридж отчитал журналистов за то, что в своих статьях они не ограничивались доказательствами, представленными в зале суда. «Любое другое заявление против обвиняемого, – сказал он, – крайне несправедливо и неуместно». Многие газеты проигнорировали предупреждение и продолжали публиковать разоблачения прошлого Крима. The Lloyd’s Weekly Newspaper в акте открытого неповиновения процитировала комментарий Бриджа, а затем приложила последние разоблачения о «порочной карьере» Крима в Америке.

Портреты свидетелей и сцены обвинения в шантаже и дознания по делу Кловер (Illustrated Police News, 9 июля 1892 года)

Уотерс также старался, чтобы лицо Крима не попадало в газеты. Он возражал против публикации эскизов и гравюр, сделанных художниками в зале суда и на основе фотографий, утверждая, что они могут повлиять на свидетелей, которых попросят опознать его клиента. Однако фотографию Крима представили в качестве доказательства, и Бридж указал, что газеты «имеют право публиковать все, что происходит в суде». Более того, освещение в прессе помогало полицейскому расследованию – Луизу Харви, возможно, никогда бы не нашли, если бы она не увидела свое имя в газетах. The Lloyd’s Weekly Newspaper снова эпатировала общество, опубликовав изображения Крима и призвав людей, которые узнали его, присоединиться к стороне обвинения.

* * *

Слушание возобновилось 13 июля, на пятый, и последний, день дачи показаний. Доктора Томаса Стивенсона, который представил результаты исследований тел Марш и Шривелл, а также сведения о содержимом чемоданчика Крима с образцами лекарств, вызвали повторно. По его словам, всего девяти крошечных гранул стрихнина хватило бы для смертельной дозы, при том что около 20 поместились бы в желатиновую капсулу того размера, который купил Крим. Если стрихнин измельчить в порошок, в каждой капсуле и вовсе поместилось бы около 30 гранул.

Инспектор Танбридж впервые дал показания и представил суду изобличающую улику. Конверт, найденный в верхнем ящике комода в комнате Крима, использовался для записи дат и инициалов, которые соответствовали именам убитых женщин. Там также значилось «Л. Х.» – Луиза Харви.

Временами Крим, казалось, не понимал растущего веса косвенных улик, связывающих его с убийствами.

Он улыбался и был весел, когда садился на скамью подсудимых в преддверии одного из своих выступлений на Боу-стрит. В другом месте он похвалил свидетелей, выдвигающих обвинения в убийстве. «Слава богу, никто из них не лжесвидетельствует», – выпалил он, словно их показания помогли его делу. Он разыскал Танбриджа во время перерыва в дознании и пожал ему руку. «Это честное дело», – громко заявил он. Это казалось возрождением странного поведения, которое наблюдали люди, знавшие его в Ламбете.

Когда следствие завершилось, коронер Хикс объявил, что получил странное письмо, которое хотел бы зачитать для протокола:

Уважаемый господин,

человек, который находится в вашей власти, доктор Нил, так же невиновен, как и вы. Зная его в лицо, я переоделся, как он, и познакомился с девушками, которые были отравлены. Я дал им таблетки, чтобы вылечить их от всех земных страданий, и они умерли. Мисс Л. Харрис оказалась более здравомыслящей, чем я думал, но я до нее еще доберусь.

Автор письма, который явно внимательно следил за ходом дела, повторил обвинение в том, что граф Рассел «приложил руку к отравлению Кловер». Более того, он дал коронеру несколько советов: «На вашем месте я бы отпустил доктора Т. Нила, иначе у вас могут быть неприятности. Рано или поздно его невиновность будет доказана. Когда он освободится, он сможет подать на вас в суд за причиненный ущерб». Письмо заканчивалось предупреждением: «Берегитесь все. Я вас предупредил, но повторять не намерен».

Затем Хикс зачитал подпись: «Джек-потрошитель».

Зал взорвался смехом. Даже Крим рассмеялся. Однако эта ситуация послужила напоминанием о том, что со времен убийств в Уайтчепеле в 1888 году отравления в Ламбете стали самым жестоким посягательством на самых уязвимых женщин Лондона.

Предполагалось, что последним свидетелем выступит сам Крим. Он был приведен к присяге, однако так ничего и не рассказал. «Мне посоветовали не давать показаний по этому делу, – сказал он. – Я отказываюсь открывать рот». Он отказался даже назвать свое имя или признать, что является врачом.

Коронер Хикс обобщил все сказанное в кратком обзоре доказательств. Автор шантажистского письма, отправленного доктору Уильяму Бродбенту, знал, что Матильду Кловер отравили стрихнином, еще за несколько месяцев до того, как ее тело эксгумировали. Письмо написано почерком Крима. Он знал Кловер, знал, где она живет, и свидетели видели, как он с ней встречался. «Могут ли у вас быть какие-либо обоснованные сомнения, – спросил он, – что Нил и есть человек, давший ей яд, и что он должен предстать перед судом за убийство?»

Если сомнения и оставались, то они испарились в течение последующих 20 минут. «Мы единодушно согласны, – заявили присяжные в записке, зачитанной коронером по возвращении в зал заседаний, – что Матильда Кловер умерла от отравления стрихнином, который она употребила под давлением Томаса Нила».

Коронер покосился на Крима, но не заметил никакой реакции. Снаружи отряд из девяти офицеров столкнулся с толпой численностью около 1000 человек, собравшейся вокруг кэба, который должен был доставить преступника в тюрьму. Когда несколько человек прорвались через оцепление и вступили в драку с полицией, охранники Крима воспользовались отвлекающим маневром, затолкали его в кэб и умчались.

Коронерское жюри высоко оценило усилия полиции по расследованию убийства Кловер, а Хикс отметил «образцовую» работу следователей, выделив Танбриджа и инспектора Джорджа Харви. И все же расследование указало на то, что Скотленд-Ярд не уделил должного внимания письмам с шантажом, отправленным доктору Бродбенту и Расселу, – уликам, которые могли бы привести полицию к убийце Кловер в течение нескольких недель после ее смерти и, возможно, спасти жизни Марш и Шривелл. На тот момент пресса демонстрировала снисходительное отношение к полиции. «Шаг за шагом, – отмечали в The Daily News, – кусочки этой головоломки, поначалу кажущейся неразрешимой, собираются воедино благодаря неослабевающей бдительности полиции».

Приговор гарантировал, что Крим предстанет перед судом по крайней мере в течение одного года и в ближайшие недели Скотленд-Ярд соберет достаточно дополнительных доказательств, чтобы обвинить его в убийствах Марш, Шривелл и Эллен Донворт.

Тем временем по другую сторону Атлантики инспектор Фредерик Смит Джарвис изучал годы, проведенные Кримом в Соединенных Штатах в 1880-х годах, – вел расследование, которое выявит еще больше преступлений и представит доказательства того, что доктор Крим способен на жестокость и убийство.

V. Преступления и наказание

Иллинойс, Канада и штат Нью-Йорк, 1880–1892 годы