сюда притащил, становится у кровати няньки, протягивает руку к поднявшему на него морду Васильку, гладит.

— Привет, приятель… Какой большой стал…

Василек радуется, тычется острым носом в широченную ладонь. Всегда Карса всякая живность любила…

— Так, давай посмотрим на твою пациентку… — Карс легко кладет ладонь на лоб няньки, замирает, хмурится…

Потом стягивает с нее одеяло, бесстыдно разрывает белую сорочку на женщине от груди до подола, ведет пальцами по центру от горла, через ключичную впадину и ниже. Останавливается у пупка, делает странное движение, словно собирает что-то, видимое только ему, и скидывает собранное в сторону, подальше от нас и от кровати.

Затем повторяет скольжение пальцами. И опять останавливается. И опять собирает и выбрасывает.

И так еще три раза.

Мы с принцессой наблюдаем, затаив дыхание, чтоб не мешать.

После еще нескольких таких движений, Карс бережно укрывает женщину одеялом до подбородка, говорит Васильку:

— Погрей ее, вот тут, — и показывает на живот няньки.

Василек послушно ложится мордой на указанное место, а Карс разворачивается к нам.

— Я снял немного… — чуть смущаясь, говорит он, — но этого мало… Старая хре… То есть, дрянь, простите, миледи… И почистить надо будет тут… Но это я сам.

— Она… — Лари неосознанно цепляется за меня, в поисках поддержки, дрожит голосом, — она будет жить?

Карс смотрит на нее серьезно, делает паузу, словно раздумывая, и я в этот момент напрягаюсь не хуже принцессы.

И, наконец, кивает.

Лари выдыхает, со слезами облегчения утыкается мне в грудь лицом, я обнимаю ее, с наслаждением зарываясь пятерней в густые волосы на затылке, а сам смотрю через ее плечо на Карса, без слов благодаря.

Карс оглядывает картину, усмехается едва заметно и почему-то очень грустно.

И снова кивает.

Принцесса плачет на моем плече, а я почему-то ощущаю себя самым счастливым дурнем на всем свете.

И даже грустный понимающий взгляд названного брата не мешает этому.

Глава 29

Глава 29

— Смотри, Волчек, — Карс легко проводит огромной ладонью по мохнатой колючей лапе вечнозеленого растения с его северной родины, — это не просто проклятие, такие у нас делают на Севере… Я лично знаю двоих только, кто способен… Одна не будет. Это точно. А вот вторая…

— Ты можешь узнать, кто ей заказывал? — интересуюсь я, — так, чтоб записать доказательства…

Карс смотрит на меня внимательно, вздыхает.

— А зачем, Волчек? Чего хочешь? Она просто исполнительница же…

— Это понятно. Но хотя бы, чтоб в рукаве козырь был…

— Как это поможет твоей девочке?

— Почему это моей? — привычно скалюсь я, пытясь поймать образ равнодушного ко всему мерзавца, — она явно не моя…

— Потому и бесишься? — проницательно кивает Карс, и, пока я набираю воздух в грудь и слова в голову, чтоб опровергнуть его слова, продолжает, — ты смотри, будешь много прыгать, ее другой кто пригреет… И тогда уж она точно будет не твоя…

— Кто еще? Ты что-то знаешь? Ежи что-то сказал тебе? — вырывается из груди рычание, а все слова, ироничные, призванные показать названному брату, что я — по-прежнему свободный Волк и никакая юбка надо мной не властна, пропадают, сжигаются первобытной яростью, возникшей от одной только мысли, что Лари может быть не моей.

— Не рычи, Волчек, — примирительно гудит Карс, — просто подумай о моих словах… Кинешься потом, опомнишься, а поздно будет…

Мне кажется, или в его словах горечь слишком сильная? Что такое?

— Эй, Карс, что-то случилось?

Наверно, этот вопрос надо было задать раньше, но я, дурак такой, думал лишь о своем: о принцессе, об Анджеере, о том, как ее удержать во дворце, рядом, а, еще лучше, под собой…

И не обращал внимания на чересчур задумчивого брата.

А стоило бы!

Но, с другой стороны, когда?

После временного спасения няньки принцессы, мы с ним вышли из покоев, оставив женщин на Василька, прямо в коридоре встретили посланного от Ежи гонца, рванули туда, и остаток дня провели очень плодотворно, за разговорами с названным братом и обсуждением сложившейся ситуации.

Кроме нас двоих, присутствовали еще два наших брата, из числа тех, кто постоянно во дворце находится, заботясь о безопасности Ежи и его семьи.

Один полудракон и один маг, не умеющий оборачиваться вообще, зато прекрасно владеющий боевой магией.

Обсуждали как раз возможные шаги в отношении Севера, с учетом того, что там уже все в курсе, что у нас тут наследники их. Я на мгновение представляю, как там дико кроет мачеху Лари, и улыбаюсь. Пусть понервничает, тварь. Она, судя по всему, связями с Темным не брезгует… А все туда же, строгая религиозная страна… Да даже Султанат, с их верой в развратного многоженца Пустынника, честнее! Они, пусть и не сильно любят магов, и одно время преследовали потомков драконов так же, как и на Севере, теперь, по крайней мере, не отрицают их и отродьями пустынных дэвов не кличут.

А эти праведники в белых одеждах одной рукой карают и порицают, а темные силы используют вовсю…

Вон, какое проклятье на Лари кинули, просто так не снимешь! И хорошо, что его нянька перехватила… Нет, конечно, няньку жаль, но зато в Лари не попало… Ну да, я — тот еще скот, не отрицаю…

По итогам совещания у Ежи, усилена охрана дворца, привлечены еще силы драконов, выпускники Центральной Академии теперь в полном составе обязаны принести присягу лично императору, да не простую, а на крови, так что ни о каком предательстве речи не идет. Южную Академию, где трудится Ассандр, пока решили не трогать, но усилить именно боевое направление. И попытаться дополнительно выцепить жену Асси, Катаржину, потому что у нее боевая мощь такой силы, что чистокровные драконы только удивляются и на хвосты садятся… Потому ее надо в столицу.

На осторожные возражения Карса, что Катаржина-то у нас — молодая мама, и у нее дочка еще на груди висит… И вообще, Асси будет недоволен, Ежи в жесткой манере заявил, что вопрос этот решать мне.

Отлично.

То есть, выбесил Ежи Карс, а расхлебывать, как всегда, я! Даже сейчас, при одной мысли, каким образом буду убеждать дико ревнивого, чистокровного