— Над чем?

— Над чем угодно. Хотя бы надо мной.

Шестеро старших братьев Сэм большую часть своей жизнипосвятили издевательствам над ней, так что она уже много лет назад сталасовершенно нечувствительной к мужским подначкам. Но как оказалось, не совсем.Не в эту минуту. В эту минуту ее система обороны подверглась неожиданной атаке,и единственное, что она могла сделать, — лишить его единственного удовольствия,которого добиваются мужчины в подобные моменты: удовольствия знать, что онавзбешена. Поэтому она широко раскрыла глаза и невинно улыбнулась, когда онрявкнул:

— Если вы все еще помните о моем присутствии, детектив,позвольте услышать ваши наблюдения обо мне!

— Да, сэр, конечно. Ростом вы приблизительно шесть футоводин дюйм, вес — около ста семидесяти фунтов, возраст — лет сорок пять.

Она помедлила, надеясь, что он отвяжется, зная, что этого непроизойдет.

— И на большее вы не способны? — издевательски бросил он.

— Ну что вы, сэр! Вы велели отмыть и отскрести мебель икомнату. Это означает, что вы либо чрезмерно аккуратны, либо просто невропат.

— Или что я терпеть не могу, когда в ящиках стола бегают тараканы.

— Не было никаких тараканов. Столовая находится в другомконце этого же этажа, следовательно, все тараканы поселились бы именно там. Ноих там нет, возможно, потому, что весь этаж дезинфицировал и менее двух недельназад. Я знаю это, потому что у меня аллергия на химикаты.

— Продолжайте.

— Вы не выносите хаоса и одержимы порядком. Посмотрите,мебель расставлена точно по стенам, папки на вашем столе сложены по углам. Я бысказала, что вы помешаны на порядке, а это обычный симптом человека, неспособногоуправлять собственной жизнью. Следовательно, он пытается контролировать каждуюгрань собственного окружения, систематизируя каждую мелочь. Довольно?

— Нет, пожалуйста, продолжайте.

— Вы носите коричневые мокасины, коричневые брюки икоричневый ремень. Лицо загорелое, что придает вам здоровый вид, но недавно высильно похудели, возможно, по причине болезни, заставившей вас взять зимойотпуск, чем и объясняется этот загар.

— Почему вы считаете, что я потерял вес?

— Потому что пиджак слишком широк для вас, особенно вплечах.

— Что может означать также, что вчера вечером я гостил усестры и позаимствовал пиджак у зятя, узнав о сегодняшней поездке сюда.

— Вы не стали бы пользоваться чужой одеждой. Вам не нравитсядаже пользоваться чужим кабинетом, — парировала она и, помедлив, скромнопропищала:

— Ну и как вам я?

Он опустил глаза на блокнот, и шрам на его лице чутьсместился, создав у Сэм полное впечатление, что и этот сфинкс умеет улыбаться.

— Неплохо. Давайте дальше.

— Вместо того чтобы сидеть лицом к посетителям, вы все времястараетесь устроиться боком. Это может означать, что вы стесняетесь своихшрамов, в чем я сомневаюсь. У вас могут быть также проблемы со слухом, ипоэтому вы постоянно поворачиваетесь к собеседнику здоровым ухом, в чем я тожесомневаюсь. Возможно, у вас проблемы со спиной, или таким образом вы лучшесосредотачиваетесь. Люди с остеохондрозом иногда так делают.

— И какая из этих теорий, по-вашему, верна?

— Ни одна, которую стоило бы излагать, — буркнула она сневинно-встревоженным видом, но все же грациозно наклонила голову, признаваяего старшинство и право командовать. — Думаю, вы сидите именно так, чтобыдержать блокнот подальше от чужих глаз, где никто не увидит написанного. Я такжесчитаю, что когда-то для этого была веская причина, но сейчас подобная позастала просто привычкой.

— Какого цвета мои носки?

— Коричневые?

— А глаза?

— Простите, — солгала Сэм, — понятия не имею. Ох уж этиголубые глаза оттенка закаленной стали… Но нет, она ни в чем не признается.Потому что уже выиграла турнир, гейм, сет и матч. Она не позволит ему взятьдополнительное время, чтобы набрать лишнее очко за раздутое эго!

Однако ее уверенность в себе немного поблекла, пока ончто-то писал в своем проклятом желтом блокноте: оценка ее наблюдений?одобрение? отметка?

Она инстинктивно поняла, что он намеревается сделать именноэто. Знала это так же точно, как то, что, закончив строчить и вынеся решениенасчет ее пребывания в бригаде, он вырвет желтый листок и положит вскоросшиватель с ее именем на обложке. Тот самый, что лежит у его локтя. Одногоона не могла сообразить: почему он все еще сидит с карандашом в руке? Почемумедлит? Что его держит?

Она уставилась на словно высеченный из камня профиль,мысленно подгоняя Маккорда поскорее написать что-то. Уставилась так пристально,что сумела увидеть, как уголок его рта чуть дернулся, перед тем как статьнамеком на искреннюю улыбку. Только тогда карандаш быстро забегал по бумаге.

Ее оставят в бригаде! Она увидела это по его лицу! Теперьбольше всего на свете ей хотелось узнать, что он пишет.

— Любопытно? — спросил он, не поднимая глаз.

— Еще бы!

— Как по-вашему, есть у вас шансы увидеть что-то со своегоместа?

— Столько же, сколько выиграть в лотерее. Его улыбка сталачуть шире.

— Вы правы.

Он перевернул страницу и продолжал писать на следующей.Потом вырвал обе и положил первую в скоросшиватель с именем Сэм, а вторую — вверхний ящик стола.

— Ладно, перейдем к делу, — резко бросил он. — На моем столечетыре стопки папок. Та, что с синими наклейками, содержит всю информацию оЛогане Мэннинге, которую удалось собрать. Вторая, с зелеными, — досье на ЛиМэннинг. Под желтыми наклейками хранятся сведения об их друзьях и знакомых.Стопка с красными наклейками — вершина айсберга, именуемого Валенте. Я попросилскопировать и прислать остальные документы на него, но это займет несколькодней. К следующей неделе весь стол будет завален папками. Каждый из нас возьметпо стопке и внимательно прочитает каждую бумажку в каждой папке. Все этофотокопии, так что можете взять их домой. Дойдете до конца, берете стопкунапарника и так далее. Я хочу, чтобы к концу следующей недели вы одолели всюэту гору. Да, кстати, это только часть имеющейся информации. Мы пока ещеразыскиваем в архивах дополнительные сведения насчет всех, кроме Валенте. О неммы уже знаем все, что необходимо знать. Вопросы имеются? — осведомился он,переводя взгляд с одного на другого.

— У меня вопрос, — кивнула Сэм, вставая и протягивая руку кдосье на Логана Мэннинга. — Записка Логана кончается двумя словами,написанными, как я понимаю, на итальянском. Ни я, ни Шредер их не поняли ихотели бы узнать смысл. Нельзя ли снять копию с записки?