— Десять лет назад, работая в группе по особо тяжкимпреступлениям, он расследовал похищение Силкмена, Джои Силкмена, того малыша,который четыре дня пролежал в деревянном ящике, похороненный заживо, помнишь?

Сэм кивнула.

— Бригада Маккорда поймала одного из похитителей, когда тотпытался забрать выкуп. Но он упрямо молчал. Прошло два дня, потом еще один, итогда Маккорд забрал парня из каталажки под свою ответственность и повезпрогуляться. Не знаю уж, о чем они говорили, но похититель тут же раскололся ипоказал Маккорду место захоронения. Там они вдвоем выкопали мальчишку.

— Намекаешь, что Маккорд выбил из него информацию?

— Ничего подобного. На парне не было ни синячка. Он призналсебя виновным, получил послабление от судьи за помощь в спасении ребенка иотправился отбывать свои двадцать пять лет. Два его приятеля получилипожизненное.

В ожидании реакции Сэм Шредер принялся открывать пакет с«эм-энд-эмз».

— Звучит впечатляюще, — признала она, сунув монетки в щельавтомата с газировкой, — но этого недостаточно для титула «легенда».

— Да я могу рассказывать хоть до утра. Только дай подумать.О, вот еще. Маккорд возглавлял команду по ведению переговоров, когда четырепсиха захватили летний лагерь для мальчиков и угрожали убивать каждый час поодному.

— И он спас всех, не вынимая оружия и ни разу не повысивголос? — поддела Сэм.

— Нет. Одному парнишке пустили пулю в голову, пока членыкоманды Маккорда, только прибывшие на место преступления, занимали свои места.

Сэм насторожилась:

— И что было потом?

— Как я уже сказал, его люди как раз съезжались н «. местопреступления, и никто точно не видел, как это случилось. Показания свидетелейбыли крайне противоречивы. Но все сходятся на том, что Маккорд взбесился,отправился прямо на поляну, где держали детишек, поднял руки и сказал что-товроде:» Зачем тратить время на двенадцатилетних сопляков, когда вы можетеприкончить копа?»

А потом объявил, что приказал своим людям открыть огоньчерез шестьдесят секунд, и поскольку они все равно уже убивают детей, ни окаких переговорах не может быть и речи.

Несмотря на былой скептицизм, Сэм почтительно покачалаголовой.

— А дальше?

— Маккорд велел мальчишкам броситься на землю, чтобы их незадели пули. Это одна версия. По другой, он просто заорал мальчишкам:» Наземлю!»

— И?

— Психи тоже заорали, требуя, чтобы дети остались на ногах.

— И? Ну же?!

— Ребятишки, очевидно, вообразили, что Маккорд еще большийбезумец и куда опаснее, чем те четверо, потому что мигом повалились на землю, аснайперы открыли огонь. Когда дым рассеялся, все четверо были мертвы. Тогда егопроизвели в сержанты. Нет-нет… он получил повышение после того, как раскрылдело о подкупе и вымогательстве среди высших чинов городской администрации.Пару лет назад он перешел в Бюро по борьбе с организованной преступностью и тамуже успел зарекомендовать себя. Потом снова перешел в городскую полицию и сталлейтенантом в разыскном отделе. Ему уже около сорока пяти, и все считали, чточерез пару лет он станет капитаном участка, а может, и главой всего разыскногоуправления, но этого не случилось.

— А что случилось? — полюбопытствовала Сэм, глядя на часы. Уних еще оставалось четверть часа до встречи с Маккордом.

— Ничего. Год назад он заявил, что собирается уйти на покой,когда истечет двадцатилетний срок его службы, что может случиться в любуюминуту. В прошлом месяце я слышал, что Маккорд уже подал заявление об отставке,но, может, у него просто накопилась куча отпусков, которые он решилиспользовать.

Шредер кивнул на пустые металлические столики, непременную принадлежностьстоловой полицейского участка.

— С таким же успехом могли бы и посидеть, вместо того чтобыболтаться за дверью, как парочка поденщиков, ожидающих папской аудиенции.

Обычно в это время дня здесь яблоку негде было упасть, новсе дежурившие в эту субботу, очевидно, поели раньше, поскольку столешницы былибуквально завалены остатками еды и одноразовой посудой. Сэм с омерзениемоглядела бумажные тарелки, скомканные салфетки с прилипшими огрызками, ноШредер был не так брезглив. Усевшись за ближайший стол, он вытряс на ладоньнесколько конфеток.

— Что ты делаешь?

— Ищу, чем бы вытереть стул, — вырвалось у Сэм, прежде чемона успела сдержаться.

Шредер хохотнул:

— Интересно, Литлтон, что с тобой будет, если придетсякопаться в мусорных баках в поисках улик?

— Надену перчатки, как все остальные, и вперед, — сообщилаона, садясь на стул.

Шредер великодушно протянул ладонь с разноцветной горсткойконфет.

— Вот, возьми.

Выглядел цветной горошек соблазнительно.

— Ты касался чего-то этой рукой, кроме спинки стула?

— Лучше тебе не слышать ответ.

Сэм в неодобрительном молчании воззрилась на него, хотя вуголках губ играла легкая усмешка. Молчанием она пыталась запретить на будущееподобные замечания, а улыбка служила добродушным признанием того, что на этотраз она сама невольно дала повод для насмешек.

Шредер отлично все понял и принялся повествовать омногочисленных геройских подвигах Маккорда на ниве защиты закона.

К тому времени как они встали, Сэм уже горела желаниемувидеться с человеком, обладающим инстинктами ясновидящего, интеллектомсоздателя космических ракет и настойчивостью питбультерьера.

— Погоди секунду, — попросил Шредер, когда они проходилимимо туалета. — Сейчас вернусь.

Пока она ждала Шредера, мимо прошли несколько человек —полицейские, клерки и детективы, которых она встречала и раньше, но вместотого, чтобы, как обычно, подчеркнуто не заметить ее, большинство кивали илибормотали приветствия. Очевидно, отношение к ней менялось, и Сэм поняла, чтопричина в Шредере, из кожи вон вылезшем, дабы Холланд и некоторые полицейские вКатскилле узнали о том, как она сумела вывести дело Мэннинга на новый этап.

Несмотря на нелепый вид и сходство с ротвейлером, из-за чегоон заслуживал, по мнению Сэм, прозвище Шреддер, в нем была какая-то внутренняядоброта, которую он старательно маскировал деланной свирепостью.

Когда он появился, Сэм мигом забыла обо всем и едва успеласпрятать улыбку. Шредер старательно смочил короткие черные волосы, причесался,заправил рубашку в брюки и заново перевязал узел галстука.