— Выглядишь настоящим щеголем, — поддразнила она. — Маккордбудет просто ослеплен твоей красотой.

Сэм не слишком надеялась на собственные симпатии поотношению к Маккорду, но с удвоенным нетерпением ждала встречи с человеком,заставившим Шредера позаботиться о своей внешности. В горах он целую неделюносил одни и те же три сорочки с поношенными брюками. И хотя он распространялсятолько об отваге и достижениях Маккорда, Сэм подозревала, что Шредер сталприхорашиваться, зная о неких требованиях старшего к внешнему виду подчиненных.

Учитывая быстрый подъем Маккорда по карьерной лестнице, Сэмпредположила, что он не только талантлив, но и проницательный политик,возможно, высокомерен и при этом хорошо одевается.

Почти весь третий этаж занимала общая комната — уставленныйметаллическими письменными столами и. каталожными шкафами просторный загон, вкотором круглые сутки дежурила одна из трех смен детективов, включая Шредера иСэм. Здесь всегда царила суматоха, и этот субботний день не стал исключением.Несколько детективов составляли отчеты и звонили по телефону, двое,занимающиеся уличными грабежами, допрашивали группу негодующих туристов,ставших свидетелями нападения на прохожего, а женщина с ноющим ребенком на коленяхписала жалобу на мужа.

Бывший кабинет лейтенанта Унгера был в дальнем концекоридора. Двери как раз выходили на загон.

Когда пришли Сэм и Шредер, Маккорда там не оказалось, носвет был включен, а произошедшие перемены ясно показывали, что кабинетопределенно перешел к новому владельцу. Как всякое незанятое пространство впереполненном здании, старый кабинет Унгера быстро приспособили для самыхразнообразных целей, сделав из него одновременно дополнительную столовую, залсовещаний, кладовую и склад поломанной мебели. Всего этого больше не было.

Куда-то подевались фотографии мэра, губернатора иполицейского комиссара, висевшие на стене за столом, вымпелы, таблички,сертификаты, благодарности начальства, сплошь покрывавшие остальную частьстены. Исчезла старая доска объявлений, вместе с вырезками, фотороботами иизвещениями. Единственным украшением осталась пыльная школьная доска в правойстороне комнате, но теперь она была старательно оттерта. На деревянном подносе,где обычно валялись грязные тряпки и крошки мела, красовались новая коробочка смелом и чистая губка.

Из мебели здесь стояли только металлический письменный стол,канцелярское кресло, деревянная стойка и два стула для гостей.

— Похоже, Маккорд любит содержать вещи в большем порядке, чемУнгер, — шепнул Шредер, когда они уселись на стулья.

Сэм подумала, что это еще очень мягко сказано. Стулья и столбыли не только отмыты и передвинуты, но еще и располагались параллельно стенам.На стойке ничего не было, если не считать двух компьютеров. Один, лэптоп, явнопринадлежал Маккорду, другой, с громоздким монитором, был собственностьюучастка. Лэптоп находился прямо за стулом Маккорда: темно-синий экран освещалсядвумя словами:» Введите пароль «. Монитор был смещен влево и выключен. На столе,строго по углам, возвышались четыре аккуратные стопки папок. Для каждого углабыл свой цвет наклеек. В центре, прямо перед пустым вращающимся креслом,виднелись чистый желтый блокнот и остро заточенный желтый карандаш. Подблокнотом лежали еще два скоросшивателя, либо случайно, либо намеренноприкрытых так, что наклеек почти не было видно.

Это аскетическое окружение поразило Сэм. Почему Маккорд непопытался привнести в общее окружение какие-то более личные, персональныедетали и штрихи? Ему самому будет приятнее находиться здесь во времярасследования, которое может продлиться недели или даже месяцы. Но похоже, этомало волнует Маккорда. Ни единой фотографии жены, подружки или ребенка, никофейной кружки, ни пресс-папье, ни даже таблички с именем, которую каждый копставит на стол, хотя бы на время принадлежащий ему.

Несмотря на все истории об отваге и приключениях Маккорда,которых наслушалась Сэм, она тут же решила, что герой Шредера либо неисправимыйпедант и зануда, либо полный невропат. Она уже наклонилась к уху Шредера, чтобысообщить свое мнение, когда ее взгляд упал на лежавшие под блокнотом досье.Черт, да ведь это их собственные!

— Шредер, неужели тебя зовут» Малкольм «?

— Я что, похож на Малкольма? — негодующе взвился он, но Сэмне проведешь! Уж она как-нибудь с первого взгляда распознает сконфуженногомужчину!

— Прекрасное имя! Почему ты отнекиваешься? Малкольм Шредер —звучит!

— В таком случае, — объявил Митчелл Маккорд, врываясь вкомнату, — вы, должно быть, Саманта Литлтон.

Шок, а не требования устава, поднял Сэм на ноги, пока Шредеробменивался рукопожатиями с Маккордом.

— И если я не ошибаюсь, мое собственное имя Маккорд, — суходобавил он и каким-то образом успел одновременно кивнуть им, давая знаксадиться, уселся сам и потянулся к телефону. — Мне нужно быстренько позвонить,а потом займемся делами.

Получив несколько минут, чтобы отдышаться, обрадованная Сэмоглядела Митчелла Маккорда, отмечая шрам на щеке и грубоватые черты. Нет, напеданта он не похож, но у нее не нашлось слов, чтобы охарактеризовать его.Ничто в нем не соответствовало общему впечатлению. Высокий, стройный, ондвигался с проворством человека спортивного, но был куда тоньше, чем следовало бы.Ему действительно было лет сорок пять, но коротко стриженные волосы ужепоседели, отчего он немного напоминал Сэм Джорджа Клуни. Одет хорошо, особеннодля детектива, коричневые брюки аккуратно выглажены, кожаный ремень в тон,причем оттенок подобран весьма тщательно, бежевая тенниска с короткими рукавамибезупречна, но коричневый твидовый пиджак слишком широк, особенно в плечах.

Но все это совершенно не имело значения: Сэм прекраснопонимала, что нельзя судить о человеке по одежде, а вот лицо… лицо — делодругое и в некоторых случаях крайне загадочное. Судя по глубокому зимнемузагару, у него не только есть деньги, но и сила воли, чтобы неделями лежать натропическом солнце. Да, все это у него было, но, судя по жесткости выражения,он не знал слов» лень»и «сибаритство», особенно если учесть двухдюймовый шрам,вьющийся по правой щеке, или еще один, потолще, рассекший бровь.

По бокам рта шли две глубокие канавки, лоб бороздилиморщины. Две таких же виднелись между бровями.

Лицо Митчелла Маккорда не было ни моложавым, ни красивым,вернее, далеко не красивым, но отмеченным такой яркой индивидуальностью иследами горьких испытаний, что, по мнению Сэм, редко приходилось встречать умужчин столь обаятельную, привлекающую внимание внешность.

Поймав себя на мысли о том, что следовало бы вымыть волосы инадеть что-то поприличнее, чем джинсы и свитер, Сэм выругала себя и заставилавстряхнуться.