У меня заболела голова. Я хотела попросить водителя сделать потише, но не решилась под пристальным взглядом Муратика. Так, в полном молчании, мы и доехали до охранной конторы, работавшей с домом Алены.

Я с радостью выбралась из машины наружу и, расправив затекшие ноги, принялась отряхивать подол сарафана, собравший всю многолетнюю пыль и крошки с заднего сиденья.

– Посиди тут, приятель, мы скоро, – пробормотал Иван, тоже вылезая наружу.

– Гав! – ответил Муратик и уставился на нас в окно.

Его хозяин повел нас к синей железной двери под арочным пластиковым козырьком, которая располагалась в торце обычной кирпичной пятиэтажки.

Внутри нас встретил парень в такой же форме, как у Евгена, только он казался карикатурой на нашего спутника. Такой же мускулистый и бритоголовый, но очень низкого роста.

Мы поздоровались, изо всех сил сдерживая улыбки.

– Кофе хотите? – спросил коротышка и, не дожидаясь ответа, махнул в сторону кофейного аппарата.

Иван, помня о моей кофемании, не говоря ни слова, двинулся в его сторону.

– Евген сказал, вам нужны записи?

– Да, – ответила я, присаживаясь на стул, который Евген услужливо мне пододвинул, – дом номер четыре «а» по Третьей Дубровской улице. Записи нужны за семнадцатое июня.

– Ты говорила, Семеренко не помнил точно – семнадцатое или шестнадцатое, – напомнил Иван, подходя ко мне с пластиковым стаканчиком, в котором плескалась коричневая жидкость.

Я отхлебнула и едва не поморщилась. Вкус у аппаратного кофе был как яд.

– Он сказал еще, что это был день рождения режиссера Егора Темновского. Я посмотрела в Интернете. Нам нужно именно семнадцатое июня, – сказала я твердо.

– Вам повезло, – хмыкнул коротышка, – скоро бы эту запись стерли. Мы не храним видео дольше четырех месяцев, если в нем нет необходимости.

Коротышка принялся искать нужную запись на компьютере, а я тем временем повернулась к Евгену.

– Вы долго работали с Аленой. Расскажите, была ли у нее возможность встретиться с кем-нибудь так, чтобы вам об этом не было известно?

– Сколько угодно, – ответил громила.

Он уселся на обычный офисный стульчик, стоявший у железного шкафчика, и тот заскрипел под его могучей пятой точкой.

– Мы находились при ней постоянно только первые три недели. Дальше в этом необходимости не было. Я и Ромаха сопровождали ее днем, а вечером уезжали. У нее дома была тревожная кнопка. Она в любой момент могла позвать на помощь.

– Хоть раз такое бывало?

– Нет. Но один раз она попросила нас не уезжать вечером, а немного посидеть на улице в машине. Мы просидели до полуночи, потом Алена дала отбой.

– Ничего не произошло?

– Нет. Было спокойно.

– Вы спрашивали, чего она боялась?

– Она не сказала ничего определенного. Мы думали, так, перенервничала мадам. Может, испугалась какого-нибудь поклонника.

– Когда это произошло?

Евген подумал, а потом медленно протянул:

– Да, кстати, примерно тогда же – в середине июня.

– Наверное, она испугалась этого странного визитера и беспокоилась, что он вернется, – предположила я.

– Почему же она нас не поставила в известность? – удивился Евген.

– Это хороший вопрос, – ответила я. – Думаю, она понимала, что вы обязаны докладывать отцу обо всех контактах, особенно подозрительных, и не хотела, чтобы ему стало известно об этой темной личности.

– Значит, Борис Михайлович мог знать посетителя, – сказал Иван, – значит, это кто-то из Тарасова.

– Совсем не обязательно, – пожала я плечами, – Алена могла влипнуть в какую-нибудь неприятную историю в Москве. Но я искренне надеюсь, что это не так. Потому что в этом случае расследование нужно продолжать здесь, а у меня уже нет сил.

– Я тоже надеюсь, что он ваш, тарасовский, – посмурнев, выдал Евген, глядя в экран компьютера, где коротышка искал на записи нужную дату. – Иначе получится, что мы тут не уследили.

– Вот ваш дом семнадцатого июня, – обернувшись, позвал нас его товарищ, – подъезд какой нужен?

– Первый, – ответил Иван, – квартира двенадцать.

– Квартиру я вам не покажу. Камеры здесь расположены у входа в здание и по периметру. Какое время вас интересует?

– Четыре часа дня. Можно отмотать на более раннее время, чтобы не пропустить нашего посетителя.

Видеозапись замелькала перед нашими глазами. Несколько человек в ускоренном темпе, как в немом кино, побежали перед нами, но никто, похожий по описанию на таинственного гостя, не появлялся в поле зрения камер. Наконец в 16:15 к подъезду подошел человек. На нем была толстовка с капюшоном, уже знакомая мне по рассказам нескольких человек, и мешковатые брюки, скрывавшие фигуру.

Я выругалась – неудачный ракурс камеры показывал человека сбоку и сверху. Кроме того, качество записи было не очень хорошим и черно-белым.

– Записи редко требуются, это спокойный район, – в оправдание сказал коротышка, – руководство экономит на оборудовании.

– Я даже не могу понять, женщина это или мужчина.

– Мужик, – сказали хором Иван и Евген.

– Видно же.

– Нет, – возразила я, – в такой одежде непонятно. Если бы камера снимала с другого ракурса, было бы лучше видно. Черт.

– Может, когда оно выйдет обратно, удастся получше рассмотреть? – со смехом предположил Иван.

Ждать пришлось недолго. Фигура в мешковатой одежде вышла из дверей спустя двадцать минут. На этот раз силуэт сгорбился, покинул подъезд спиной вперед и в таком комичном виде, согнувшись, исчез из поля зрения камеры наблюдения. Другая камера выхватила его издалека – человек не прошел вдоль дома по дорожке, а побежал по газону, через кусты и перелез через металлический забор в месте, которое от наших глаз надежно скрывали ветки деревьев.

– Он или она знает расположение камер, – уверенно сказал коротышка, – у этих деревьев одна из слепых зон. Наверное, наблюдал за домом.

– Мне кажется, это все же мужик, – сказал Иван, нахмурившись.

– Возможно, ты прав. Да и сосед говорил, что Алена ссорилась с мужчиной. Но по этому видео нельзя сказать уверенно. Одежда мужская, фигура худощавая. Если бы стройная девушка захотела скрыть свой приход от камер, так бы и оделась. Кто бы это ни был, ясно одно, – я повернулась к Ивану, – если это убийца, то убийство