– Зачем? – вытаращилась я.

Лилиан пожала плечами:

– Кажется, ей с тобой спокойнее. Боюсь, что здесь онане чувствует себя вне опасности. – Она пытливо заглянула мне влицо. – И что, у нее есть для этого основания?

Я поразмыслила.

– Леопардов-оборотней здесь когда-нибудь лечили?

– Да.

– Черт!

– А какая разница? Здесь нейтральная территория. Мы вседали на это свое согласие.

Я покачала головой:

– Сегодня вам ничего не грозит, но все, что знаетЭлизабет, знает и Мастер Зверей. Завтра здесь уже может не быть тихой гавани.

– Ты в этом уверена?

– Нет. Но и в обратном тоже.

– Очень хорошо, – кивнула Лилиан. – Тогдазабери с собой Сильвию, но Рафаэль еще как минимум одну ночь должен здесьпробыть. Постараюсь завтра его отсюда вывезти. – Она оглядела своеоборудование. – Все забрать не удастся, но сделаем что сможем. Теперьступай поговори с нашим царем.

И она вышла.

Вдруг я оказалась одна в тишине подвала. Осмотрелась. Надтелом Рафаэля сделали что-то вроде навеса из простыни. Голую кожу покрылимазью, но бинтовать не стали. Его лечили как от ожога. Всей процедуры я невидела, потому что мне самой на руку швы накладывали.

Я подошла к столу, чтобы Рафаэль мог меня видеть, неповорачивая головы. Глаза у него были закрыты, но дыхание частое и отрывистое.Он не спал.

– Лилиан сказала, что ты хочешь со мной говорить.

Он мигнул и посмотрел на меня. Глаза у него вывернулись поднеудобным углом, он попытался повернуть голову, и у него из груди вырвалсязвук. Я такого звука не слышала никогда. И не хотела бы услышать снова.

– Пожалуйста, не шевелись. – Я нашла табуретку наколесиках и подкатила к столу. Когда я села, наши глаза оказались почти наодном уровне. – Чего ты не дал ей накачать себя наркотиками? Тебе сейчаснадо спать, спать и спать.

– Сначала, – сказал он, – я должен знать, какты меня освободила.

Он вздохнул поглубже, и судорога боли пробежала по его лицу.

Я отвернулась, посмотрела снова на него. Не моргнув глазом.

– Договорилась.

– Что... – Руки у него внезапно сжались в кулаки,губы вытянулись в ниточку. Когда он снова заговорил, голос стал ниже иосторожнее, будто говорить обычным голосом было больнее. – Что ты отдалаза меня?

– Ничего.

– Он бы не... не отпустил меня так просто.

Рафаэль глядел на меня, и его темные глаза требовали правды.Он думал, что я лгу, вот что не давало ему покоя. Он считал, что я сделала дляего спасения что-то ужасное и благородное.

Я вздохнула и выдала ему очень краткий пересказ ночныхсобытий. Это было самое простое объяснение.

– Так что, как видишь, за тебя мне не пришлосьдоплачивать.

Он едва не улыбнулся:

– Крысолюды запомнят, что ты сегодня сделала, Анита. Язапомню.

– Пусть мы не ходим вместе по магазинам и даже в тире небываем, но ты мой друг, Рафаэль. Я знаю, что, если позову тебя на помощь, тыпридешь.

– Да, – ответил он.

Я улыбнулась:

– А сейчас я позову Лилиан, ладно?

Он закрыл глаза и будто утратил часть своего напряжения.Будто смог наконец полностью отдать себя боли.

– Да, да.

Я позвала Лилиан и пошла искать Сильвию. Она была вмаленькой палате, где, как надеялась Лилиан, сможет поспать. С Сильвией была ееподруга, спутница жизни, любовница – называйте как хотите. Ее позвал Джейсон, ядаже не знала о ее существовании. Голос Гвен звучал из коридора вполнеотчетливо:

– Сильвия, ты должна ей рассказать, должна!

Ответа Сильвии я не услышала, но туфли на каблуках неступают бесшумно. Они слышали, что я иду.

Когда я вошла, Гвен смотрела на меня, а Сильвия упрямоотводила глаза. Очень короткие кудряшки каштановых волос Сильвии выделялись набелой подушке. Она была на три дюйма выше меня, но в этой кровати выгляделаочень хрупкой.

Гвен сидела на стуле возле кровати, держа обе руки Сильвии водной своей. На тонком лице ее, обрамленном мягкими волнистыми светлымиволосами, выделялись большие карие глаза. Все в ней было изящно, женственно,как у отлично сделанной куколки. Но в лице ее читался темперамент, в глазах –ум. Гвен была психологом и умела заставить себя слушать даже без этой щекочущейэнергии ликантропа, которая висела вокруг нее подобно аромату духов.

– Что надо мне рассказать? – спросила я.

– Откуда ты знаешь, что я говорила о тебе? –ответила Гвен.

– Интуиция.

Гвен погладила руку Сильвии:

– Расскажи ей.

Сильвия повернулась ко мне, но в глаза по-прежнему неглядела. Я ждала, прислонившись к стене. Автомат вдавился в поясницу, и стены якасалась в основном плечами. Почему я не сняла оружие? Только сними где-нибудьоружие, и окажется, что именно там оно тебе нужно больше всего. Я верила, чтоСтранник сдержит слово, но не настолько, чтобы ставить на это свою жизнь.

Молчание длилось, пока жужжание кондиционера не сталооглушительным, как шум крови в ушах. Наконец Сильвия подняла на меня глаза.

– Мастер Зверей приказал брату Стивена меняизнасиловать. – Она опустила глаза, снова их подняла, и в них былгнев. – Грегори отказался.

Я даже не пыталась скрыть удивление.

– Я думала, Грегори был звездой в порнофильмах Райны.

– Был, – тихо ответила Сильвия.

Я хотела спросить, с каких пор Грегори стал так разборчив,но это было бы грубо.

– У него что, совесть проснулась? – спросила явместо этого.

– Не знаю. – Она уставилась в простыню, будтособираясь перейти к худшему. – Он отказался меня мучить. Мастер Зверейсказал, что накажет его. Грегори все равно отказался. Он сослался на Зейна,который сказал, что у них теперь новая альфа – Анита. И все соглашения,заключенные через Элизабет, его не обязывают. Что договариваться надо с тобой.

Сильвия отняла руки у Гвен и уставилась на меня яростнымиглазами, но злилась она не на меня.

– Ты не можешь быть их предводителем и нашей лупой.Одновременно такое не бывает. Он лгал.

Я вздохнула:

– Боюсь, что нет.

– Но как...

– Послушай, сейчас поздно, и все мы устали. Я теберасскажу кратко. Я убила Габриэля, и теоретически это делает меня предводителемлеопардов-оборотней. Зейн меня признал, когда я всадила в него пару несеребряных пуль.