Как большинство международных договоров в Европе, часто излишне оптимистично называемых «мирными», Утрехтский договор поначалу возвестил период сравнительного спокойствия. Британия сжилась с ганноверской летаргией – время, которое позже назовут «Уолполовским миром». Заботы о Франции при малолетнем короле Людовике XV легли на плечи его советника кардинала Флери (1726–1743), рассудительного дипломата, который, как и Уолпол, был глубоко убежден, что долг государственного человека – держаться подальше от любых войн. Он был согласен с присловьем Уолпола: «Не будите спящих псов».

Два десятилетия дремали псы европейских войн. Границы открылись, туризм процветал. Богатые северяне ездили в гранд-туры на юг – во Францию и Италию. Они усваивали вкус к новому европейскому стилю барокко и отправляли домой корабли, нагруженные картинами и другими ценностями. В георгианской моде, царившей в Британии на протяжении века, доминировали италинизированные вкусы лорда Берлингтона. Популярность немецкой, а в особенности итальянской культуры дает основания предположить, что европейская цивилизация не нуждалась в идее национального государства и могла бы даже выиграть от ее отсутствия. В 1749 г. Бах завершил Мессу си-минор, а князья-епископы Вюрцбурга построили свою несравненную Резиденцию, украшенную фресками Джованни Баттисты Тьеполо.

Утрехтский договор был нарушен в 1733 г. очередным витком наследственных дрязг. Теперь на кону стоял польский трон и Франция, Испания, Австрия и Россия воевали друг с другом на большей части территории Европы. Это была своего рода война за испанское наследство в миниатюре: она столкнула Бурбонов с Габсбургами, но в этот раз верх взяли Габсбурги. Уолполовская Англия снова подчеркнуто держалась в стороне. В 1734 г. Уолпол похвастался королеве Каролине, жене Георга II: «Мадам, в этом году в Европе убито пятьдесят тысяч человек, но среди них не было ни одного англичанина».

Не успели утрясти вопрос с польским троном, как вспыхнул конфликт из-за австрийского. Разрешить его не представлялось возможным. Карл VI Австрийский, император Священной Римской империи и неудавшийся претендент на французскую корону, не имел наследников мужского пола и надеялся, что титул унаследует его дочь Мария Терезия. Учитывая, что такой шаг шел вразрез с немецким Салическим законом, Карл решил обойти его с помощью Прагматической санкции. Он сумел заручиться согласием своих разношерстных выборщиков и союзников, и, когда в 1740 г. он умер, санкция вступила в силу. Австрией, Венгрией, Чехией, Силезией, Хорватией и большей частью Северной Италии теперь должна была править хрупкая двадцатитрехлетняя женщина. И хотя никто никогда не протестовал против таких же юных мужчин Габсбургов, ситуация обнажила старые страхи и новые возможности.

После Тридцатилетней войны Пруссия стала отдельным от Германии королевством, состоявшим из трех областей к востоку от Эльбы. Она объединяла Восточную Пруссию, созданную на базе бывшей колонии Тевтонских рыцарей в Польше, германскую провинцию Померания (Западную Пруссию) и герцогство Бранденбург со столицей в Берлине. Восточная Пруссия все еще сохраняла крепостное право и юнкерское дворянство, козырявшее Железным крестом отцов-основателей. Утонченные немцы считали пруссаков несносным народом, чьи история и боевые традиции были чужды благородным жителям лоскутного одеяла независимой Германии.

В 1713 г. Гогенцоллерн Фридрих Вильгельм Бранденбургский (1713–1740), внук Великого курфюрста времен Тридцатилетней войны, сам стал курфюрстом, а позже и королем Пруссии. Он был скроен из традиционного тевтонского материала – ярый кальвинист и дотошный бюрократ. Написанное им наставление о государственной службе состояло из 35 частей, а его армия была самой вымуштрованной и хорошо вооруженной в Европе. Но со своим женственным сыном, тоже Фридрихом, он обращался чудовищно. По утрам мальчика будили выстрелом из пушки; под его начало отдали детский полк, на котором тот должен был отрабатывать навык командования войсками. К ужасу отца, Фридрих оказался гомосексуалом, и король пытался это исправить, заставив, по слухам, сына наблюдать за казнью его друга.

Мальчик пережил весь этот кошмар и стал Фридрихом II, которого позже назовут Великим (1740–1786). Он построил в Потсдаме под Берлином дворец в версальском стиле и назвал его Сан-Суси (буквально «без забот»). Он основал в Берлине новую Академию искусств, преподавание в ней велось не на «варварском немецком», а на французском языке. Фридрих играл на нескольких музыкальных инструментах и сочинял стихи, переписывался с французским философом Вольтером (1694–1778), о котором между прочим говорил, что тот обладает «очарованием и злобностью мартышки». Вольтер восхищался им и льстил ему, пока они не рассорились, когда выяснилось, что Фридрих унаследовал от отца страсть к войне.

Фридрих оказался деспотом и милитаристом. Он считал свой народ «стадом оленей в господском парке, единственная функция которых – пополнять поголовье в загоне». Он писал Вольтеру, что «три четверти людей рождены быть рабами самого абсурдного фанатизма». Фридрих вдвое увеличил армию, устроенную в юнкерских традициях: набранными в кантонах солдатами командовало наследственное сословие офицеров. Ее содержание поглощало больше 80 % бюджета Пруссии. Фридрих писал, что «друзьям и родственникам, воюющим плечом к плечу, не так-то просто бросить друг друга на погибель». Скоро во Франции появилась поговорка: «Пруссия – это не государство, у которого есть армия, а армия, у которой есть государство».

Когда в 1740 г. Мария Терезия унаследовала от отца империю Габсбургов, Фридрих II, не утруждая себя поисками предлога, вторгся в Австрийскую Силезию. Вслед за Людовиком XIV он утверждал, что для любого государства, крупного или мелкого, «расширение – основополагающий закон жизни», – политический дарвинизм, который, кажется, лежит в основе европейской истории. Захват Силезии увеличил размер Пруссии как минимум на четверть и лишил Австрию четверти налоговых поступлений. Последовавшая война столкнула австрийские и голландские войска, действовавшие при финансовой поддержке Британии, с одной стороны, и Пруссию в союзе с Францией как естественным врагом Австрии – с другой. Дело уладили в 1748 г. – Мария Терезия сохранила свою Австрийскую империю, а Фридрих закрепился в Силезии.

Марии Терезии суждено было править Австрией целых сорок лет; ее муж Франц I Стефан стал императором Священной Римской империи, а она – императрицей. В счастливом браке они произвели на свет шестнадцать детей, в том числе бедняжку Марию Антуанетту Французскую. При Марии Терезии Вена, с ее восхитительным дворцом Шёнбрунн, подобно Берлину при Фридрихе, стала островком французского стиля на востоке. Одной из множества трагедий Европы XVIII в. была непримиримая вражда двух монархов, правивших государствами, которые могли бы стать основанием новой Европы. Фридрих II называл Марию Терезию «несносной», она отзывалась о нем не иначе как «этот ужасный человек».

Перед своей смертью в 1715 г. Людовик XIV успел увидеть, как Париж становится бесспорной культурной столицей Европы. С этого момента и до пожара Французской революции город славился не только как центр искусств и моды, но и как колыбель движения Просвещения, которое условно охватывает XVIII в. с момента смерти Людовика XIV и до Французской революции. Корни Просвещения лежат в рационализме французского философа Рене Декарта (1596–1650) и в британском либерализме Джона Локка (1632–1704), которые продолжили дело Возрождения, лишая религию роли движущей силы в царстве идей. Возрождение черпало вдохновение в научной революции, которой мы обязаны Лондонскому королевскому обществу и трудам химика Роберта Бойля и физика Исаака Ньютона. Его символом веры стал интерес к познанию мира природы и разума с помощью методов, разработанных шотландцем Дэвидом Юмом (1711–1776), – эмпирического рассуждения и критического мышления.