Аннулирование Нантского эдикта избавило Англию от последних следов франкофилии – теперь там восторгались всем голландским. Французский посол в Лондоне сообщал Людовику XIV, что у Франции не осталось в Англии союзников, кроме королевской семьи Стюарт, да и та не была едина в своих симпатиях. Принц Вильгельм Оранский был женат на дочери короля Якова II, протестантке и наследнице трона, принцессе Марии. В Англии с воодушевлением приветствовали союз Марии и Вильгельма, героя франко-голландских войн, гарантировавший, что корона окажется на голове монарха-протестанта. Но когда в июне 1688 г. новая жена Якова Мария Моденская родила сына, эта надежда развеялась: теперь первым в очереди на трон стоял принц-католик. Он потеснил Вильгельма и Марию, и на горизонте замаячил очередной кризис монархии Стюартов.

Парламент не смирился бы с возвратом к правлению католических королей. Второй пересмотр итогов Реставрации 1660 г. не закончился ничем хорошим. Нужен был третий. И тут Вильгельм проявил инициативу. Всего через несколько недель после рождения нового принца он, действуя через своего английского агента Ханса Бентинка, убедил семерых пэров обратиться к нему с требованием явиться и узурпировать трон Якова. Политическая борьба в Британии развернулась вдоль линии, намеченной еще в гражданскую войну: между сторонниками парламентского суверенитета и теми, кто поддерживал монархию Стюартов. Первых стали называть вигами – оскорбительное прозвище шотландских гуртовщиков, а вторых – тори, по аналогии с ирландскими бандитами. За Вильгельмом стояли в основном виги, а большинство тори симпатизировали Стюартам.

В ноябре 1688 г. голландский флот вторжения – 436 кораблей с сорокатысячной армией на борту, в три раза превосходивший достопамятную испанскую Армаду, подошел к Дувру, где его встретили приветственным залпом из пушек. Здесь предусмотрительный Вильгельм высаживаться не стал, но двинулся на запад, к порту Бриксхем в графстве Девон. Отсюда голландцы отправились в поход на Лондон, где королевская армия под началом молодого Джона Черчилля перешла на сторону захватчика. Яков II бежал, выбросив Большую государственную печать Англии в воды Темзы: наверное, она и до сих пор лежит где-то там на дне. Ему позволили уехать во Францию и воспользоваться гостеприимством Людовика XIV. Вильгельм вошел в Лондон, и Англию заполонили чай Ост-Индской компании, китайский фарфор и вазы для тюльпанов, небывалую популярность обрели фронтоны из красного кирпича.

Вторжение Вильгельма было столь же беспардонным, как и нашествие его нормандского тезки, но в этот раз захватчик практически не встретил сопротивления. Вильгельм проигнорировал условия наследования по женской линии и потребовал корону не только для своей жены Марии (1689–1694), но и для себя – на тех же условиях – и короновался как Вильгельм III (1689–1702). Парламент не возражал, но в обмен на эту уступку потребовал введения конституционных ограничений, которые уже сто лет с переменным успехом пытался возложить на монархию Стюартов. В 1689 г. его усилия увенчались принятием Акта о веротерпимости и Билля о правах. Новые законы разрешали свободное отправление религиозных обрядов всем, кроме католиков (по крайней мере, публично) и крайних пуритан, таких как унитариане, которым запретили занимать государственные посты. Парламент сохранил за собой право контролировать государственные доходы, армию и внешнюю политику.

Документ подчеркивал: «…опытом показано, что с безопасностью и благосостоянием этого протестантского королевства несовместимо правление папистского государя». Акт о престолонаследии 1701 г. официально отстранил от престолонаследия 55 католических отпрысков дома Стюартов и перенес преемственность на протестантскую Ганноверскую династию. Если только Мария или ее сестра Анна не произвели бы на свет дитя, корона Англии, которой уже владели французская, валлийская, шотландская и голландская династии, теперь досталась бы немецкой. Факту узурпации власти придали благопристойность, назвав это «Славной революцией». С ней пришел конец неспокойным пяти десяткам лет, минувшим с восстания Кромвеля. Умеренно представительный парламент подобрался еще ближе к центру монархического государственного устройства.

Неугомонный Людовик XIV был теперь не в ладах чуть ли не со всеми странами Европы. После франко-голландской войны против французского короля была создана оборонительная лига: Испания неожиданно объединилась с Нидерландами, Англией и Священной Римской империей. Это вылилось в еще одну – Девятилетнюю – войну, которая началась в 1688 г. с того, что армии Людовика прорвались через Нидерланды к долине Рейна, углубились в Савойю и Каталонию. Активизировались французы и в Канаде, Вест-Индии и Индии, позволив историкам назвать этот конфликт «первой мировой войной». Французская армия впечатляла своей силой, но за неимением общей стратегии Людовик XIV ограничился бессистемным разорением городов и областей и сжег Гейдельбергский университет.

Предполагалось, что антифранцузский союз возглавит Вильгельм III, но парламент не разрешил ему отправить английские войска на материк – и передумал только в 1690 г., когда Людовик послал в Ирландию армию под командованием изгнанника Якова II в надежде, что католики встанут под знамя восстания. Вильгельм разбил Якова в битве на реке Бойн к северу от Дублина, и с тех пор «король Билли» и оранжевый цвет сделались то ли благословением, то ли проклятием последующих гражданских войн в Ирландии.

К 1697 г. Европа окончательно устала от бестолковых авантюр Людовика, а Рейсвейкский мирный договор стоил ему большей части его прежних приобретений. Людовика XIV вынудили уйти с восточного берега Рейна, отдать Лотарингию и возвратить Люксембург и Барселону Испанской короне. Кроме всего прочего, ему пришлось признать своего недруга Вильгельма III королем Англии. Папа Иннокентий XII направил прошение протестантским государствам, умоляя даровать католикам свободу вероисповедания. Но память о Тридцатилетней войне была еще слишком свежа, так что не многие были склонны уважить его просьбу.

Для Людовика XIV Рейсвейкский мир был шагом назад, но над династическим горизонтом уже маячило новое яблоко раздора, покрупнее прежнего. Годы перекрестных браков привели к тому, что кровь французских Бурбонов и австрийских Габсбургов текла в жилах большинства королевских семейств Европы. Брачная дипломатия Максимилиана I, намеренного семейной гармонией утихомирить бесконечные европейские раздоры, возымела противоположный эффект: как только какая-нибудь корона оказывалась свободной, немедленно возникал конфликт претензий. Вряд ли хоть в одной битве в ту пору во главе сражающихся армий не стояли двоюродные или троюродные братья. Людовик говорил: «Если уж я должен драться, я лучше буду драться с врагами, чем с внуками». Но не так-то просто было отличить одних от других.

Вскоре предметом спора стало наследие немощного испанского короля Карла II, жертвы поколений неустанного близкородственного скрещивания Габсбургов. Половина из 34 испанских Габсбургов умерли в детстве, не дотянув и до десяти лет. Карл страдал от психического заболевания и бесплодия, а огромный его язык не помещался во рту, делая речь неразборчивой. Запертый в Эскориале, он жил под присмотром некоего таинственного кардинала. В 1697 г., когда смерть его была уже близка, на империю заявили права три младших Габсбурга: двадцатилетний Карл, сын тогдашнего императора Священной Римской империи Леопольда I; герцог Анжуйский, четырнадцатилетний внук Людовика XIV, и компромиссный кандидат – пятилетний Габсбург, Иосиф Фердинанд Баварский.