– Конечно, милая, – неожиданноласково закивал Матвей. – Слушай внимательно Ивана Николаевича. Онсообщил: Малова болела, опухоль мозга привела к неадекватному поступку.

– Не может такого быть, – твердозаявила Ася. – Мы же биологи и понимаем: внезапно плохо не станет, всегдаесть предварительные симптомы болезни. Я не узкий специалист, но думаю, Розадолжна была жаловаться на боли, головокружение, усталость, потерю памяти… Ноничего подобного не происходило. Она никогда не пила, водку тем более, лишьшампанское на Новый год, да и то два глотка.

Матвей в растерянности посмотрел на ИванаНиколаевича, тот снова встал.

– Товарищи! У нас партийное собрание,следовательно, здесь все свои. Ладно, скажу правду. Но сначала ответьте: вызнаете, что институту до конца года должны выделить аж тридцать новых квартир?

– Да, – хором закричали сотрудники.

– Положительного решения пока нет, –продолжал Иван Николаевич, – но, учитывая, какой у вас замечательныйректор, как он бьется за своих сотрудников, думаю, скоро многие справятновоселье. Есть еще один секрет! Матвей Витальевич, можно про дачи расскажу?

– Валяй! – махнул рукой ректор.

– Колосков выбил вам землю около деревниЕвстигнеевка, – возвестил Иван Николаевич, – там уже существуетдачный кооператив «Стриж», у самого Матвея Витальевича в нем дом имеется, нотеперь объединению разрешат расшириться. В месткоме имеется двадцать пятьзаявлений на дачи, участки получат все!

– Ура! – завопил народ. –Качать Колоскова!

– Стойте, – погасил общую радостьИван Николаевич, – пока ликовать рано. Повторяю: окончательного положительногоответа нет. Вопрос изучается на самом верху. Естественно, у занимающего высокийпост человека, который будет принимать решение, возникнет вопрос: а хорошие лилюди получат квартиры и дачи? Достойны ли они заботы? Какова обстановка вколлективе?

Иван Николаевич обвел притихший зал взглядом ипродолжил:

– А ну как ему доложат: так себе людишки,у них там одна бабенка с чердака прыгнула… Встаньте на его место! Захочет ли онпоощрить подобный коллектив? Ну, все поняли? Поэтому, товарищи, ради общего благапрекращаем визг. У Маловой имелась опухоль. Советский человек от любви нестрадает, с чердака не сигает, и наши женщины алкоголем не увлекаются. РозуМалову сгубила болезнь, приведшая к помутнению рассудка! Она не понимала, чтоделает! Это трагедия! Никто не виноват! Увы, пока медицина не научиласьсправляться с такими бедами, но советская наука на переднем крае. А партия иправительство о вас заботятся. Квартиры! Дачи! Ответим ударным трудом! Ура,товарищи!

Иван Николаевич забил в ладоши, к немумгновенно присоединился Матвей Витальевич, а за ним и весь зал. Людмиламашинально аплодировала и вдруг заметила, какой взгляд Акула метнула в сторонуАси. Странно, что девушка от него сразу не превратилась в пепел.

После собрания Людмила собралась было идтидомой, но вспомнила, что оставила в холодильнике на кафедре купленные в буфетесосиски, и поднялась туда. Щелкнула выключателем и вздрогнула – на диване,сжавшись в комок, лежала Ася.

– Тебе плохо? – испугаласьЗахаркина.

– Да, очень, – прошептала аспирантка. –Но, думаю, маме Розы Маловой, она на второй кафедре преподает и сидела насобрании, еще хуже. Народ продал Розку за квартиры и дачи. Ну не было у нееболезней! Не было! Мы дружили! Я знаю точно!

– Говоришь, мать Маловой в залесидела? – спросила Захаркина. – Я с ней не знакома.

– Я видела ее в шестом ряду, около ЛарыВыхиной.

– И она не возражала, когда об опухолиречь пошла?

– Ну да!

– Следовательно, и тебе рот на замкедержать надо, – предостерегла Людмила. – Молчание – золото.

– Почему? – покачиваясь из стороны всторону, спросила Ася. – Почему?

Людмила села около Аси и обняла девушку заплечи.

– Ты еще очень молодая… Двадцатипятилетиехоть отметила?

– Нет, – прошептала Рогова, – вбудущем году первый юбилей.

– Послушай, – вздохнула Захаркина, –Малову уже не вернуть.

– Но о ней останется плохаяпамять! – нервно воскликнула Ася. – Ее будут считать сумасшедшей!

– Думаю, Роза покончила жизньсамоубийством, а Матвей боится скандала, его за сотрудника, лишившего себяжизни, по голове не погладят.

– Нет!

– Безответное чувство…

– Она никого не любила! – сотчаянием воскликнула Ася. – Совсем недавно за Розой начал ухаживать ЮраКривчук с пятой кафедры. Подруга мне пожаловалась, что он очень настойчив.Прямо наглый! Я ей еще сказала: «Симпатичный парень, приглядись к нему». А онав ответ: «Мне не нравится, когда вот так лезут! И вообще, мне не до амуроввсяких, я только о диссертации думаю».

– Значит, она решила свести счеты сжизнью из-за отсутствия личного счастья, – предположила Людмила. –Тоска девчонку заела. Внешне она хорохорилась, а в душе была выжженная пустыня.

– Нет! Ее Акула с диссером придержала.Розка только из-за этого переживала.

– Вот и причина ее плохого настроения!

– Нет, Розка не из таких.

– Послушай, – устало сказалаЗахаркина, – день был тяжелым, пора домой. С Розой стряслось несчастье, ато, что ее мать не выступила на собрании, свидетельствует лишь об одном: родныезнали, что с девушкой неладно. Вполне вероятно, опухоль была, а тебе о ней несказали.

– Она не жаловалась на здоровье!

– Может, ей только-только поставилидиагноз, новообразование еще не успело разрастись. Некоторые люди от такогоизвестия впадают в панику, а кое-кто решает уйти из жизни, чтобы не мучиться.Понимаю, тебе сейчас тяжело, но Роза Малова покончила с собой, тут никто невиноват!

– В Конституции сказано: у каждогочеловека есть право на жилье, – вдруг выпалила Ася.

– Ну да. – Людмила удивилась стольстранной перемене темы.

– Но ведь там не написано, что квартирыдолжны иметь лишь люди с безупречной репутацией, – завелась Ася, –члены компартии, здоровые, как лошади, жизнерадостные идиоты, никогда ненюхавшие водки и не испытывающие моральных терзаний.

– Не понимаю, – изумилась Захаркина.