завтра? – перебил его Адарих, красный, будто распирающий его гнев вот– вот начнёт сочиться из пор. – Кто даст гарантии, что эти вые…

– Адарих, мы же с вами воспитанные люди!

– Кто даст гарантии, что они не сделают этого завтра?!

Корбел вопил так громко, что сэр Виллем незаметно отступил на шаг, чтобы помассировать повреждённое криками ухо, и обречённо посмотрел на короля, как на последнюю надежду поставить крикуна на место, потому что у него самого уже не было на это ни сил, ни желания.

– Никто не даст, вы правы, – старался сохранять спокойствие Теабран, хотя с каждой минутой напряжённого разговора, ведущего в никуда, ему было всё сложнее не поддаться наитию и не швырнуть в дурную голову альмандиновой короной, которая ждала своего часа до коронации рядом на подушке, как идеальное орудие усмирения. – Но и проводить пытки камергера я не намерен. Камергер! Старик-то тут при чём? Присягу в Гроте приносит только легат, а Согейр молчит.

– Чушь! – напыжившись сказал Корбел. – Не может камергер не знать, где убежище. Он же камергер, а не какой-то вонючий лакей.

– Адарих, прошу, тише, в самом деле! И нет, я не буду отдавать приказ пытать старика. И я уже донёс эту мысль до своей матери, Влахоса, а теперь доношу и до вас. Это не имеет никакого смысла!

– Нет, вы точно опять послушали свою жену!

– Адарих, вы забываетесь, – возмутился король.

– Нет, вашвеличество, забываетесь как раз-таки вы! О! Не из-за неё ли вы отменили казнь Гаала и других беглецов, которые уже должны были кормить ворон на воротах, а?

– Корбел, на вашем месте лучше было бы замолчать, – предупредил вопящего советник.

– Теперь ещё и камергера на дыбе растянуть не хотите! Знает он, где Грот! Знает! Ну, не хотите старика, тогда пытайте Согейрову шлюху и еёную черномазую девку, Согейр соловьём запоёт. Чего им просто так под стражей сидеть?

– Не понял. – Теабран и сэр Виллем переглянулись. – Кто-то арестовал жену и дочь легата, которые присягнули мне?

– Я посадил. Влахос предложил, я согласился. Нечего им по замку разгуливать, как по праву…

– Ну, знаете ли! – рассвирепел Теабран и вскочил с трона. – На кой Паденброгу я, если от моего имени раздают приказы все кому не лень?!

– Но это была необходимая мера, вашвеличство, – развёл руками граф, будто не понимая, почему король вдруг всполошился. – Никто не говорил, что вы можете делать только то, что хочете. Этот арест был необходим! Вашвеличство, давайте рассуждать логически, – Адарих приблизился к трону и пытливо воззрился на никак не желающего принимать его сторону собеседника. Король возвёл глаза к потолку. – Вашвеличство, это же только нам на пользу. Кто такой сын камергера и дочь конюха из Ревущего холма? У них ни денег, ни армии. Кто за них вступится? Никто. Они идеальные заложники. Отрезайте им по пальцу каждый день, а потом ихним детям, и скоро легат и камергер будут перебивать друг друга, говоря, где находится проклятый Грот!

– Господь всемогущий, мы же цивилизованные люди! – воскликнул сэр Виллем, не разделяющий кровожадные намерения оппонента. – По-моему, нам всем сейчас надо успокоиться.

– Я спокоен, мать вашу! – рявкнул, как бешеный пес, граф Приграничья, брызнув слюной.

Сэр Виллем кивнул:

– Я вижу.

Адарих обернулся к королю:

– Вашвеличство, я не понимаю вашей робости. Взять в заложники родню камергера и легата – самое первое решение, которое вы должны были принять, и плевать на их присягу! Найти Осе – вот что сейчас важно, а не кто перед кем стоял на коленках! Не понимаю, почему вы сразу этого не сделали?

– Потому что, в отличие от вас и моей матери, я не испытываю желания начинать своё правление с казни собственного брата и пыток детей. А судя по всему, именно этого вы и хотите, не так ли?

– Так ли! – не посчитал нужным скрывать своё намерение Корбел. Теймо отвлёкся от эфеса меча и вопросительно посмотрел на отца. – Так ли, вашвеличство! Вы проявляете малодушие, оставляя в живых второго претендента на трон! Пока Осе жив, вы всегда будете чувствовать, что ни трон, ни корона вам не принадлежат.

Королю пришлось собрать в кулак все силы, чтобы не заорать, когда его назвали трусом.

– Вообще-то принадлежат, – как можно более спокойно произнёс он. – Я родился в браке моей матери с королём. У Осе нет наследников мужского пола. Я – наследник.

– Тогда докажите это тем, кто до сих пор зовёт вас ублюдком служанки. В Ангеноре таких пруд пруди, и им плевать на документы, которые хранятся в Озёрном замке. Уберите конкурента, туды его гангреда!

– О боже, откуда столько кровожадности?! – возопил Теабран и грузно опустился на трон.

– А оттуда, что я знаю Роксбургов. Вам не будет покоя, пока жив хотя бы один из этих ублюдков.

– Я тоже Роксбург, если вы не забыли.

– Вы поняли, о чём я, вашвеличство. Осе, Суаве и Ясна должны быть умерщвлены как можно быстрее, – Корбел застучал ногой, отстукивая каждое слово. – Умерщвлены. Как можно. Быстрее! И желательно прилюдно. Только тогда вы утвердите собственную власть.

– Слышать этого не хочу!

– Помяните моё слово. Они. Должны. Быть. Умерщвлены. Точка.

– Точки здесь расставляю я.

– Вашвеличство…

– Адарих! – король стукнул кулаком по колену. – Просто замолчите! Замолкните, я сказал! Я знаю, что делаю! Мы никого не будем ни пытать, ни сажать в темницу чьих-то детей. По крайней мере, сейчас. На сегодня в этом нет нужды, а настанет – я сам отдам приказ выпотрошить камергера, и легата, и всех, кого они знают, чтобы найти Осе. Сейчас – нет. Нилу отпустить и принести от моего лица извинения! Сэр Виллем?

– Сделаю, ваше величество.

– А если Влахос начнёт упираться, привести его сюда. Я – король, Адарих, и хватит кричать. У меня от вас уже голова трещит! И вы не у себя дома.

– Но…

– Я понимаю ваше желание свести счёты с этими землями из-за тавромахии, на которой погибли два ваших сына…

– Это здесь совершенно ни при чём.

– О, а вот я думаю, как раз-таки при чём! Это первопричина вашей прыти! Так вот, я понимаю ваше желание отомстить, но я не собираюсь из-за него вешать собственного брата, когда в этом ещё нет никакой нужды.

– Это большая ошибка.

– Отец, его величество прав, – подал голос Теймо Корбел, несогласие с кровожадной политикой папы с самого начала беседы вертелось у него на языке.

– А ты заткнись, щенок! – гаркнул граф.

Теймо замолчал, признав своё мгновенное поражение в неравной схватке с родителем. Сэр Виллем в знак поддержки хлопнул паренька по плечу.

– Как видите, вы в меньшинстве, – подытожил результат беседы Теабран.

– Зато моё мнение разделяют ваша матушка и дядя.

– Не сомневаюсь.

– И сам прелат, а за ним и церковь! Так что не думаю, что в меньшинстве здесь я, а не вы!..

– Ваше высочество, – холёная рука прелата нежно тронула золотые девичьи локоны Дитя.

Их высочество, редко позволяющее кому-то незаметно подкрасться к себе со спины, вздрогнуло от неожиданности.

– Что надо? – переливчатые серо-голубые глаза оскорблённо посмотрели исподлобья на служителя церкви. Рука пригладила тронутые без разрешения волосы, будто к ним прикоснулась склизкая жаба.

Прелат снисходительно улыбнулся наглому ответу.

– Разве так следует обращаться к высшему духовенству, ваше высочество?

Дитя встало с корточек, скрипнув железными доспехами.

– А разве высшему духовенству следует подкрадываться сзади, как рыночному ворью, преподобный?

Между бледных губ блеснули мелкие зубки.

– Преподобный монсеньор, если изволите. Или я ношу прелатский перстень просто так? Вы подаёте не самый лучший пример вашему младшему брату.

– А вы – священникам, но я же молчу.

Где-то на дне белёсых глаз прелата извернулся узлом и бешено завопил кровожадный дракон, но священник лишь растянул губы в приторной улыбке.

Малыш Дункан притаился за затянутой в железо ногой Ночной Гарпии, как за деревом, и молча поглядывал на святого отца из укрытия.

– Кровь Блэйков, – произнёс сквозь зубы прелат тем самым тоном, который не оставлял никаких сомнений в том, что это был вовсе не комплимент. – В вас нет никакого уважения ни к старшим, ни к церкви.

– Что вы,