– На сегодня достаточно, Трынг! Ты намочень помог! Предоставим Гопзию честь лично убить молодого человека. Ты невозражаешь? – вежливо спросил начальник русского отдела.

– Не возражаю! Но я просил егоостановиться! Сосунок едва не расколол мне дарх! – мрачно сказал Трынг.

Арей посмотрел на Мефа.

– В чем дело, синьор помидор? Что заспонтанное буйство?

– Мне сказали: не верить – вот я и неверю! – пояснил Меф, не отрывая от Трынга настороженного взгляда. Хотянога Арея и не собиралась покидать тренировочного меча, никто не мог помешатьТрынгу призвать основной свой клинок или попытаться метнуть нож.

Однако Трынг, сообразивший, что на сторонеМефа Арей, уже унял свой гнев. Он сухо ответил на поклон Арея и исчез,напоследок без восторга посмотрев на Буслаева и проворчав, что в следующий разпоединок будет на настоящих мечах.

– Я нажил себе врага? – озабоченноспросил Меф, когда там, где стоял Трынг, остался лишь сизый дымок.

Арей поморщился.

– Не думаю, что стоит заморачиваться поэтому поводу.

– Почему?

– Спроси у своей светлой. Она, уверен,знает ответ, – насмешливо посоветовал мечник.

Меф перевел взгляд на Дафну. Она стоялабледная, но решительная, с флейтой в опущенной руке.

– Насмехаетесь? – спросила она уАрея.

– Да нет. Просто мне забавно послушать,что ты скажешь.

– Забавно – так слушайте! Запомни, Меф:мрак изначально враг всему живому, а раз так, то не имеет смысла боятьсякакой-либо сугубой мести. Волки, ворвавшиеся в сарай, режут всех овец безразбора, а не какую-нибудь одну, особо досадившую им своим блеяньем. Ссоришьсяты со злом или нет – не имеет значения. Оно ненавидит тебя уже заранее, простопотому, что ты существуешь. Слугам мрака доступны только два чувства: ненавистик тем, кто еще не побежден, и глубокого презрения ко всем прочим, – твердопроизнесла Дафна, не отрывая взгляда от Арея.

Ноздри начальника русского отдела едва заметнораздулись. Он наклонился и, подняв меч Трынга, вернул его на подставку сучебными клинками.

– Вот именно. Так оно и есть, –сказал он. – И даже еще проще. Если тебя убьет Гопзий – до поединка сТрынгом ты не доживаешь по определению. Если же ты убьешь Гопзия – Трынг к тебедаже и не сунется, особенно после того, как ты едва не расколол его дарх. Вобщем, расслабься и дыши как контуженный йог: одна ноздря вдыхает, другаяодновременно выдыхает!

Точно для того, чтобы разрядить обстановку, уУлиты зазвонил мобильник.

– О, привет Ромасюсик!.. Хоть и третийраз за день говорим, но все равно соскучилась! – пропела ведьма, подносятрубку к уху. – Как кто выиграл? Скажи Прашечке, что, конечно, Буслаев!Правда, его до этого четыре раза зарезали и раз шесть пощадили. Но потом онсобрался и всех напрочь напобедюкал!

– Откуда она знает про бой? –удивилась Дафна, когда Улита дала отбой.

– Девчонка не так проста! Лигул неслучайно сделал на нее ставку! – заверил ее Арей.

Любовь как зрение. Невозможно сфокусировать еесразу на дальнем предмете и на ближнем, если это не особая, чуждаяизбирательной низости любовь, которой люди обучаются годами, переламываяэгоистичные рамки плоти.

Неформальные разговоры златокрылых

Ирка была очень раздосадована, когда разбуженная-такиАнтигоном выскочила во двор, но Буслаева не застала. Сбегая по лестнице, онапредставляла себе, какое независимое, чуть скучающее и вместе с тем дружелюбноелицо сделает на улице, а теперь оказалось, что выражение свое она можетоставить себе.

– А где… – начала она, озираясь.

– Кто где? – уточнила Гелата,любившая иметь четкую вводную информацию для ответа на вопрос.

– Ну этот… как его там… Буслаев, –сказала Ирка, краснея пятнами.

– Этот-как-его-там уже ушел! И эта-не-помню-точно-как-еевместе с ним! – пояснила умная Гелата, толчком в бок давая знать своемуоруженосцу, что команды скалиться не было.

В тот же день вечером к Ирке прибыла Бэтла, аГелата отправилась обратно. Бэтла не стала даже подниматься в квартиру.

– А чего я там не видела? – спросилаона, зевая.

Валькирия сонного копья удобно угнездилась наскамейке и немедленно начала подкрепляться колбасой и запивать ее кефиром.Когда колбаса и кефир закончились, Бэтла расстелила туристический коврик,забралась в спальный мешок и остаток ночи провела в нем. Ирка оченьсомневалась, что из спального мешка дремлющая на боевом посту валькирия сможетметнуть копье, однако решила не лезть с замечаниями.

Бэтла относилась к числу тех людей, которыхможно или любить такими, какие они есть, или бесконечно на них раздражаться –за неряшливость, сонливость, «тормознутость» и прочие сопутствующие свойства.Ирка предпочитала любить, тем более что и Бэтла платила ей тем же.

То, как ей хорошо и спокойно было с Бэтлой,валькирия-одиночка смогла познать только в сравнении, когда на следующий вечерсменить Бэтлу явилась Радулга. Нервная, как молодая пантера, Радулга всю ночьметалась по площадке с копьем в руках, пугала прохожих и осталась крайнеразочарована, что ей так и не случилось никого убить. Ирке же не пришлосьпоспать и пяти минут, поскольку Радулга отправила ее патрулировать квартал ипрочесывать дворы в поисках подозрительных скоплений супротивника.

Когда Радулга отбыла в Москву, Ирка ощутиласебя на седьмом небе от счастья. Правда, ей тут же пришлось рухнуть с седьмогонеба, когда, услышав за спиной решительное покашливание, она обернулась иувидела Таамаг.

– Правило первое: я не слышу твоегоголоса, одиночка! Правило второе: ты исчезаешь, и я сутки не вижу ни тебя, нитвоего уродца с ластами! – предупредила Таамаг, даже не пытаясь ответитьна робкое Иркино «здрасьте».

«Тем лучше! Хоть по Питеру поброжу!» –подумала Ирка, не обижаясь.

Уходя, она видела, что Таамаг и ее оруженосецнаскоро размялись, надели перчатки-блинчики и с большим чувством принялисьвыколачивать друг из друга лишние мозги. Оруженосец работал очень четко исерийно, однако под сметающий удар Таамаг предпочитал не попадать – берегся,хотя и весил как молодой бычок и пропорции имел соответствующие.