зачисткой командовать. Но если хотите, можете вы.

Он отрицательно качает головой. Не хочет, ясен пень. Да и похеру, что не хочет. Хочу, не хочу роли сейчас не играют, скажу и будет командовать, но он там нихрена не ориентируется, спалится сам и всех нас спалит. «Бульварное чтиво» он точно не смотрел и сериал «Чистильщик» тоже.

— А послать некого, — продолжаю я. — Вас она знает, и послушает. В машину сядете, сразу мне наберёте. Отвезёте её на базу. Мы с ней там перекантуемся несколько дней. А вы за это время резерв сюда подкинете.

— Где его взять-то, резерв этот? — недовольно бросает Скачков.

— Решайте. Но сами видите, люди здесь лишними не будут. Дальше. Нужна личная охрана. Четыре человека. Должность опасная, зарплату надо будет увеличить.

— По зарплате уж ты сам решай.

— Я и решаю, вас информирую просто. Увеличиваю вдвое.

— Понял, — кивает он.

— Всё. Вызывайте «буханку» и шесть человек. Пусть подъедут к гостинице и заезжают на разгрузку. Водитель остаётся, остальные бегом наверх, в казино. Я сейчас Лидии позвоню, она всё подготовит. Пропуск и то, что нам потребуется.

Скачков звонит на базу, а после него я звоню Лиде в казино. Потом мы прощаемся. Он отправляется в аэропорт, а я возвращаюсь в отель.

— Сергей Сергеевич, — говорю я, — вон там за углом, не помню какая улица. Притормозите, пожалуйста у нотариальной конторы.

— Там стоять нельзя, — качает он головой.

— Пять минут. Я буду очень и очень быстро.

Он недовольно крякает, но делает, как я прошу. Я выскакиваю и забегаю в контору.

— Я к Нинель Теодоровне, — уверенно сообщаю я секретарю.

— Она сейчас не… Молодой человек! Что вы делаете! Стойте!!!

Не обращая внимания на её восклицания и недовольство очереди, я смело открываю дверь.

— Товарищи, я буквально на одну минуту, засекайте, — говорю я и захожу в кабинет. — У нас семейные обстоятельства.

— Что происходит⁈ — гневно начинает нотариус Бургасова, но узнав меня и вспомнив щедрые дары, принесённые мной в прошлый раз, осекается.

Дама сидящая перед ней оборачивается и недоумённо переводит взгляд с Нинель на меня.

— Прошу прощения, — обращаюсь я к ней и указываю на дверь. — Одну минуту буквально подождите в приёмной. У нас срочное семейное дело.

Посетительница изумлённо смотрит на Нинель Теодоровну, но та, надо отдать ей должное, поджимает губы, но всё-таки кивает утвердительно, подтверждая мои слова.

— Безобразие… — шепчет дама, но встаёт и с видом оскорблённой невинности выходит в приёмную.

— Простите ещё раз и спасибо, — бросаю я ей вслед. — У нас просто чрезвычайные обстоятельства. Семейные. Войдите в положение, пожалуйста.

— Что вы себе позволяете! — хмуро высказывается Бургасова. — Это же ни в какие рамки…

— Да, простите великодушно, — отвечаю я с сокрушённым видом и выкладываю перед ней пять сотенных купюр. — Больше не повторится, но у меня правда кое-что случилось.

Ничего не объясняя, я снимаю трубку с телефонного аппарата и набираю номер Мартика.

— Март Вольфович, здравствуйте. Это Егор.

— Здравствуй, Егор. Я печать получил. Когда ты придёшь?

— У меня возникли срочные дела, поэтому я прийти не смогу. Вам позвонит нотариус, Нинель Теодоровна Бургасова. Она мой уполномоченный представитель и совершит за меня все необходимые юридические действия по оформлению квартиры. Нинель Теодоровна, когда вы сможете?

Она хлопает глазами:

— Мне будет нужна вся информация…

— Конечно, Март Вольфович Цеткин, по сути продавец. Он вам всю информацию предоставит.

— Ну… давайте в конце недели.

— В конце недели никак не получится, продавец уезжает. Нужно сегодня, практически немедленно.

— Сегодня никак не… — начинает она, но я выкладываю перед ней ещё одну купюру и она, сделав злое лицо соглашается. — Хорошо, у меня в двенадцать будет перерыв, пусть подойдёт.

— Март Вольфович, не сочтите за труд, подойдите, пожалуйста в контору в двенадцать часов. Запишите адрес.

Я диктую адрес и кладу трубку, после чего объясняю суть просьбы.

— Егор Андреевич, это возмутительно, вы что, думаете, что за свои деньги можете меня купить? Это что, Америка вам?

— Нинель Теодоровна, голубушка, я отношусь к вам с глубочайшим уважением, но и вы меня поймите. Я не лгу, у меня сегодня действительно ужасные вещи произошли, и если бы вы не пошли мне на встречу, то и не знаю, чтобы делал. Вы моя спасительница. Кстати, простите, что сразу не сказал, выглядите вы просто восхитительно.

— Первый и последний раз. Вы меня понимаете? Что там у вас за проблема с квартирой?

— С квартирой? С квартирой, как раз, у меня проблем нет, там всё чётко и по закону. Кооперативная квартира в Доме композиторов. Мой дальний родственник убывает на историческую родину, а я вот вселяюсь в его жильё. Просто надо всё сделать чётко и быстро. А кто, как не вы, или кто-то, кому вы решите поручить это дело, сможет помочь? Проблемы у меня другого характера.

Я выкладываю перед ней два паспорта. Санин и Сенин.

— Что это?

— Эти два человека… Это очень близкие мне люди… Они скончались…

Я смахиваю живую, искреннюю и непритворную слезу.

— Инфаркт… или всё, что посчитаете нужным. Они оба ветераны Афганистана с ужасными ранениями…

— Что это значит? — глаза нотариуса лезут на лоб. — Это криминал?

— Нет, — говорю я и кладу перед ней пачку четвертных. — Никакого криминала. Просто ослабленное здоровье.

— Но что я могу сделать?

— Вы? — поднимаю я брови. — Купить дачу, машину или даже небольшую кооперативную квартиру. Это ведь только первый взнос, аванс. Наверняка, у вас есть знакомый доктор, который… Ну… который сможет помочь.

— А вы не боитесь, — начинает она, тяжело дыша, — что я могу сообщить, куда следует?

— Я не боюсь, потому что вижу зарождение большой и доброй дружбы. И вам не следует бояться. Во-первых, этих людей никто искать не будет, а следовательно для вас нет никакого риска, если вы только сами не начнёте рассказывать всем подряд о своей интересной работе. Смотрите.

Я вынимаю бумажник и достаю из него фотографию, изготовленную когда-то для Печёнкина.

— Видите, вот я? Узнаёте? А этого человека тоже узнаёте? Ну, ещё бы. А это вот сынок его. Фото сделано на охоте. Так что не переживайте, человек я вполне приличный. И с огромным удовольствием окажу вам различные услуги. Всё, что в моих силах. Вы — мне, а я — вам. Договорились? Ну всё, я побежал. Огромное вам спасибо. Позвоню завтра или забегу.

Риск, конечно, есть, но мне кажется, что я эту даму хорошо просёк ещё, когда мы общались впервые. Блеск её глаз я запомнил очень хорошо. А, с другой стороны, я пока не решил, сообщать ли о случившемся Злобину и Чурбанову. Как-то это всё очень странно, поэтому лучше привлечь человека, не связанного ни с кем из них…

Когда я поднимаюсь в казино, парни уже ждут меня там. Двое из них одеты в униформы обслуживающего персонала, остальные в рабочие одежды.

— Лида, молодец. Тряпки, инструменты, моющие средства готовы?

— Всё что смогла, — кивает она.

— Хорошо, спасибо. Так, ребята, давайте сюда. План такой…

Мы выходим в коридор и двигаем в сторону лифта для персонала. Доезжаем до моего этажа и никого не встречаем. Уже хорошо. Выходим. Первым иду я, за мной следуют две тележки с поставленными на них блюдами, приборами, фруктами и кофейникам. Выглядит всё натурально. Молодец, Лида, хорошо постаралась. На самом деле, мы обслуживаем иногда клиентов казино, так что в гостинице это никого не удивляет.

— Аккуратнее, — тихонько бросаю я за спину, — не дребезжите. Так, вот здесь поворачиваем за угол.

Надо сказать, что катить эти тележки не так уж и просто. Ковровая дорожка лежащая в коридоре, в некоторых местах сбита и собрана в складки, преодолевать которые то ещё испытание.

— Тихонько-тихонько, ребят, не хватало ещё всё это порастерять.

Надо будет натянуть, прежде чем вывозить тела. Мы поворачиваем за угол и… твою дивизию! Пол со сбитой ковровой дорожкой уходит у меня из-под ног, и сердце обрывается. И вообще всё летит в тартарары…

Две горничные! Они стоят напротив двери Сани и Сени и одна из них вставляет ключ в замочную скважину…

Ну всё, пришли. Здравствуйте девочки…

20. Верить, не верить…

Расстояние между нами такое, что успеть добежать, прежде чем они откроют дверь, шансов практически нет. Да и как это будет выглядеть, если я кинусь к ним, как торпеда и, запыхавшись и высунув язык, закричу: «Нет! Не открывайте! Они спят!»?

Ясно, что девушки не просто запомнят этот весьма странный инцидент, но и будут о нём думать, возвращаясь к воспоминаниям о моём эксцентричном поступке,