с вами встретиться. У меня слишком много проблем сейчас.

Твою дивизию! Твою дивизию!

— Отставить! — рявкает он. — Ещё как сможешь! Это связано с твоей же безопасностью! Твоей и близких тебе людей.

— Безопасность близких мне людей уже была…

— Знаю-знаю! — перебивает он. — Поэтому и прошу немедленно подъехать. Моя машина будет стоять у нашей пельменной. Я буду внутри. Подъедешь, остановишься, пересядешь ко мне на заднее сиденье со стороны водителя.

— Нет, — отвечаю я. — Один с вами не поеду.

— Хорошо, — соглашается он. — Пусть твой человек сядет на переднее сиденье. Остальные поедут за нами. Так тебя устроит?

— Ладно. Через сколько?

— Я там буду через десять минут, — сообщает Злобин. — Ты тоже не задерживайся. Чем скорее, тем лучше.

Ну ладно, окей. Мне это всё не нравится. Нет. Хотя, я же сам планировал с ним говорить и встречаться. Да, планировал, в том-то и дело. План должен был оказаться моим, а теперь я вынужден действовать по его плану…

Через двадцать минут мы подъезжаем к пельменной. Чёрная «Волга» Злобина стоит у тротуара. Алик подъезжает к ней сзади почти вплотную. Лёха выскакивает из машины, крутит головой, смотрит по сторонам.

Слева от меня сидит третий гвардеец, Валера. Он ведёт себя спокойно и по-деловому. Хорошо. Открывает дверь, выскакивает и придерживает её, дожидаясь, пока не вылезу я. Я выбираюсь и быстро иду к машине Злобина. Лёха движется одновременно с нами. Парни синхронно открывают двери. Алексей — переднюю, пассажирскую, а Валера — заднюю за водителем.

Всё чётко, молодцы. Я делаю шаг, чтобы забраться в машину, но сначала пригибаюсь, чтобы проверить, а Злобин ли там. Успеваю его заметить, да, это он. И в тот же момент происходит что-то совершенно невероятное.

Позади меня останавливается чёрный фургон… Валера оказывается заблокированным между «Волгой» и фургоном, за открытой дверью. А Лёха вообще отделён от нас машиной. Он конечно, подрывается и пытается кинуться ко мне, но в это мгновенье… всё происходит очень быстро и действительно в течение одного мгновенья… в это мгновенье за моей спиной отъезжает массивная боковая дверь и тотчас сильные руки подхватывают меня и затягивают в салон этого фургона. Дверь молниеносно захлопывается, и машина рвёт с места…

21. Да здравствует сюрприз

Промышленный дизайн восьмидесятых оставляет желать лучшего, чего уж там. Семидесятые, шестидесятые — да. Вопросов не имею, но твёрдые дурацкие пластики восьмидесятых — это просто кровь из глаз.

Я, конечно не вижу кокпит, наверняка уродский, но салон мне прозрачно намекает на американский стиль. Нет, к салону никаких претензий нет. Крашенный в радикально чёрный цвет металл. Металлический пол, борта и потолок. Всё выглядит отлично и, скорее всего, это американец.

Я далёк от преклонения перед Америкой. Правда. В двухтысячных я побывал в Майами. И в самом городе и в округе. Доехал до Тампы. Блин, привыкнуть жить там было бы пипец, как трудно. Не могу не отметить местных жителей, левитирующих в основном на позитиве. Элвисов, поющих по вечерам в барах, виллы и яхты, солнце и море, а так же кажущуюся беззаботность. Но это явно не для всех.

Вообще, если бы пришлось там жить, даже не знаю, что бы я делал. Всё такое… не знаю, как и сказать, совсем другое, чужое… фрагментарное и… не могу, короче, выразить. В общем, дрянь. Даже Макдональдс и тот на наш не похож. Фу-фу-фу… Совсем другой мир. Это не Европа и уж, тем более, не Россия. Короче, советскому человеку везде прикольно, но без родной земли смерть.

И дело тут не в ильичах, партии и правительстве, не в коммунистических идеях и ограничениях каких-то там свобод, а в людях. Дерьма, конечно, хватает — Лимончики разные, блатные, плохие менты, сексоты и тэдэ. Ну и хрен с ними. Главные-то не они. В толще народного паюса цветёт ирония, эзопов язык, душевность и даже духовность, запрещённая коммунистическими органами, но унаследованная и неотторжимая от этнического многоцветия нашего человека.

Короче, сорри за лирику, я оказываюсь в американском, судя по всему, фургоне со сдвигаемой боковой дверью. Предполагаю, что это «Дженерал моторс» «Вандура». Или «Форд» какой-нибудь. Тоже возможно. Считаю, что учиться у америкосов в технологическом смысле не зазорно. Ни у кого не зазорно учиться. И когда мы, наконец, выучимся, никому мало не покажется.

Думаю, таких тачек во всей Москве раз-два и обчёлся. А это значит, что… блин, я не знаю, что это значит, кроме того, что похитителей быстро вычислят. Наверное. Их четыре бугая и один я. Окей. Дёргаться, кажется, смысла нет.

— Не дёргайся, — подтверждает моё умозаключение один из бугаёв. — Смысла нет. Гарантирую.

Гарантирует. Ну ладно, хорошо. Значит подождём подходящего момента. Конечно, очень бы хотелось отделать этих самонадеянных орков, а потом пробить стальную перегородку, отделяющую салон от кабины, захватить американский минивэн и помчаться по шоссе вперёд к своей далёкой цели. Хотелось бы, да, но я же понимаю, что не всё так просто. Тем более, в руках у них «Макарычи», а у меня лишь воображаемый джедайский меч.

Я претворяюсь покорным и послушным. Опускаюсь на пол и обхватываю руками колени. Кстати, про колени. Есть такой фильм «Человек на коленях» с этим, как его… в общем, с комиссаром Каттани в одной из главных ролей, Микеле Плачидо, или как там его… После него никто не сможет доказать мне, что люди на Западе живут лучше, чем граждане совка…

Мы мчимся с короткими остановками на светофоры. Летим вперёд навстречу неизвестно чему. На поворотах меня мотает из стороны в сторону, но я не подаю виду, что недоволен. Мои похитители, они же конвоиры, сидят на лавках вдоль бортов и смотрят на меня, не спуская глаз. Халдеи.

Дорога длится около получаса. Или, скорее, минут сорок. Сознание желает, чтобы она никогда не кончалась, чтобы пункт назначения, грозящий всевозможными неприятностями оказался как можно дальше. А лучше бы и вовсе стал недостижимым.

Мы едем-едем-едем в далёкие края… Где-то это уже было, да? Можно попробовать подорваться при высадке. Вот этому громиле врезать по бубенчикам… Нет у него, наверное, бубенчики-то каменные, как и он сам. Ноге больнее будет, чем его бубенчикам.

Ладно, посмотрим по обстановке. Возможно удастся перекрыть его телом дорогу остальным… Бред, конечно. Разве смогу я убежать, например, если заедем в какой-то гараж или просто на закрытую территорию? Очень и очень сомнительно. Сердечко-то трепыхается, хоть по моему виду и не скажешь.

Холодный морозный металл, парок изо рта, запах солярки, жёсткие тычки на кочках и наклоны в поворотах, как у Ваньки-встаньки… Всё это несколько смешивает мысли. Конвоиры молчат и давят тяжёлыми, свинцовыми взглядами.

Значит это были кагэбэшники… И эти, и те… А Де Ниро, стало быть, продал меня Кухарчуку. Зачем? Почему? Что ему пообещали, бриллианты? Или достаточно было предложить личную безопасность? Думаю, уязвимостей у него хватает.

Окей. Значит, скорее всего, это Кухарчук. Что ему от меня надо? Устранить физически? Судя по Сане и Сене, вполне возможно. Либо что-то ещё? Их могли убрать, чтобы, например, спокойно взять меня, без шума и пыли, как говорит шеф… В общем, я пребываю в сомнениях, и мысли, посещающие меня, никак не могут проясниться и обрести чёткую форму.

Тем временем, мы подъезжаем. Останавливаемся. Слышится звук открываемых ворот, медленно въезжаем и двигатель выключается. Хорошо. Нужно быть готовым к тому, чтобы сделать рывок, возможно даже смертельный. Похитители встают с лавок.

— Поднимайся! — приказывает один из них.

Я начинаю якобы неуклюже вставать, и тут отъезжает дверь. Громила выходит, не глядя на меня. Двое других тоже не проявляют особого интереса. Они стоят и ждут, когда я выйду из фургона. А из-за двери появляется фигура… Де Ниро.

Он стоит, заложив руки в карманы, и улыбается.

— Привет, Егор, — говорит он, как ни в чём не бывало. — Это я тебя похитил. Не ожидал? А вот. Выбирайся, пойдём, поговорим. Извини, что так неожиданно, просто ситуация там моментально менялась, да и не хотелось, чтобы кто-нибудь пронюхал.

Я смотрю исподлобья, словно не доверяю его словам. Да и с чего бы мне доверять…

— Пошли, кивает он в сторону дома. Не дуйся. Так, Костыгов, можете уезжать. Номера не забудь поменять.

Стоящий рядом Костыгов, кивает и, шагнув к капоту, приседает и начинает возиться с номером. Кстати, я угадал, это «Дженерал Моторс».

— Редкая машина, — качаю я головой. — Приметная. Отыскать хозяина труда не составит.

Я намекаю на то, что возня с фальшивыми номерами мало что даст.