Что делает любая женщина, когда на нее из темноты выпрыгивает чудовище? Кричит, после чего обычно с чувством выполненного долга падает в обморок. Что делает орчанка, если чудовище, выскочившее из темноты, уже схватило ее и собирается отгрызть голову? Тоже кричит. Точнее, рычит. Со звериным рыком Урр извернулась в лапах тролля и высвободила одну руку. Не мешкая она вырвала из ножен саблю и ткнула клинком прямо в пасть схватившей ее твари. Тролль завыл и отшвырнул кусачую добычу. Орчанка отлетела прочь, выронив зазвеневший клинок и с размаху ударившись о камни. Она коротко вскрикнула, но попыталась встать. Нас разделяла всего пара моих прыжков, но тролль, размахнувшись, со всей силы ударил ее подобранной дубиной, отбрасывая в темноту. Я услышал лишь звук еще одного удара и сухой треск. Как будто сломали ветку.

Кажется, я сам зарычал. Отвечая хозяину, мой меч блеснул белым сполохом огня вдоль клинка, руку обдало холодом. В такой ярости я не был, даже когда рубился с Перворожденными внутри Черного замка. Время привычно замедлилось, потускнели запахи и звуки, нелепые фигуры троллей, казалось, застыли, еле двигаясь во внезапно загустевшем воздухе. Шаг вперед и влево. Навстречу плывет сучковатая дубина в мой рост. Поздно и слишком медленно. Чудовищный удар обрушивается на землю в том месте, где я только что был. Но меня там нет, я уже сбоку, и, пока тролль этого не понял, я поворачиваюсь и с размаха рублю его по ручище, сжимающей дубину. Хруст костей, тролль с воем роняет оружие вместе с отрубленной кистью. Обратным движением снизу вверх я полосую его по открывшейся шее, перерезая горло. Вой переходит в булькающий хрип, но это еще не конец. Северные тролли живучи, и даже такие, смертельные для большинства существ, раны их убивают далеко не сразу. Второй тролль уже рядом, добить раненого времени не остается, и все, что я успеваю сделать, это, крутанувшись, с размаху рубануть первую тварь по ноге. Ноги у троллей кривые, как корни северной березы, и такие же твердые, только во много раз толще. Отрубить ногу одним ударом невозможно, но тролль спотыкается и рушится на землю, заставляя второго отшатнуться назад. Тот тупо топчется на месте и никак не может решить, с какой стороны быстрее обойти тушу упавшего собрата. Но я не собираюсь давать ему время для размышлений. Два шага в обход лежащей туши, еще шаг, замах – и удар по кривым корявым ногам. Тролль вскидывает дубину, чтобы вогнать меня в землю, но я по-прежнему слишком быстр для него и, продолжая движение, успеваю вспороть клинком блекло-белое в свете луны пузо. Хлюпанье, резкий тошнотворный запах усиливается, тролль, сгибаясь, хватается лапами за живот, пытаясь удержать выпадающие кишки. Ему уже не до меня, и следующим ударом коротко блеснувший клинок сносит чудовищу голову. Обезглавленное тело какое-то время продолжает стоять, шатаясь, а потом с грохотом заваливается на землю. Я резко выдыхаю, и время возвращается к своему привычному ходу.

На плечи навалилась такая тяжесть, словно я тащил тролля на себе. Меня изрядно пошатывало, ноги дрожали, и я вынужден был опереться на меч. Это ничего, это пройдет. Черный клинок вытягивает из меня в бою слишком много сил, но сегодня это было необходимо. Обычным клинком пропороть троллью шкуру очень непросто, и мой меч в который раз меня выручил. Я огляделся вокруг. Уже понемногу светало. Уютная лощинка, в которой мы остановились, была вытоптана, кусты поломаны. Из туши убитого тролля продолжала литься кровь, из разреза в брюхе свисали уродливые петли кишок. Вонь стояла жуткая. Мой первый противник, несмотря на страшные повреждения, еще был жив. Выдавало это лишь хриплое дыхание. Тролль лежал неподвижно, возможно, рассчитывая, что я уйду и он сможет уползти. Забьется в какую-нибудь расщелину и попытается затянуть раны. Но пока он угрозы не представлял, и я первым делом решил заняться Урр. Орчанка продолжала лежать в том же месте, куда ее отбросил удар тролля. Ее тело было полускрыто среди камней, и, лишь подойдя ближе, я понял, насколько все плохо. Живые, даже тяжело раненные, не могут лежать вот так, с бессильно запрокинутой головой и неестественно вывернутым телом. Убил ее тролль или удар о камни оказался слишком сильным, но Урр, веселая и бесстрашная степная воительница, была мертва.

– Урр, как же ты так? – тихо сказал я, опускаясь на колени рядом с нею. Глаза Урр по-прежнему были открыты, но вместо уже привычных лукавых огоньков в них плавала та тьма, над которой даже я, именующийся Властелином Тьмы, был не властен.

– Урр! – позвал я снова, еще на что-то надеясь и одновременно понимая, что надеяться не на что. Всех моих сил не хватит, чтобы воскресить мертвого. Не смогу. И никто не сможет, даже эльфийские маги – величайшие целители этого мира. Но разве от этого легче?

Я встал, поднял меч и подошел к троллю. Вот он все не умирал. Возможно, он смог бы выжить, о тролльей живучести ходили легенды. Но он убил мою Урр, и никакая живучесть ему уже не поможет.

Я мог растянуть его мучения, медленно добивая его несколько дней подряд и не нанося завершающего удара. Искушение поступить именно так было очень велико. Но я понимал, что тупая тварь даже не поймет, почему я стремлюсь причинить ей столько боли. Они охотились, просто охотились и наткнулись на добычу, с которой не смогли справиться. И убили Урр. Просто потому, что они так живут. И объяснить что-то этим древним созданиям из ночных кошмаров было невозможно. А воскрешать мертвых я не умею. Зато умею другое, и умею хорошо. По верованиям южных орков, погибшие в бою уходят в Верхнюю Степь в окружении убитых врагов. И чем больше врагов погибло, чем сильнее эти враги, тем лучше. Не знаю, правда ли это, но если правда, Урр уйдет по этой дороге не одна, а со свитой, достойной дочери вождя. Пусть будет так!

Мой меч коротко свистнул, и голова тролля откатилась в поломанные кусты.

Я задержался на месте ночного боя только для того, чтобы похоронить Урр. Завернув тело орчанки в плащ, я завалил его грудой камней так, чтобы ни один падальщик не добрался до моей Урр. Хоронить троллей сил не осталось, да я и не собирался. Затем я поехал дальше на север. Через два дня встретил передовые разъезды Черного замка. Еще несколько дней пути, и на горизонте показался знакомый силуэт самого замка, во дворе которого я и узнал, что на нас движется войско Королевств Запада. Я вернулся вовремя. На войну, которой я не хотел, но которая все же началась.

Картину, открывавшуюся передо мной при взгляде из бойниц сторожевой башни, трудно было назвать приятной для глаз. Моих глаз, естественно. Взор любого менестреля или сказителя Светлых народов она, напротив, должна была несказанно обрадовать. А то и вдохновить на создание еще одной героической песни. Ибо что может быть отрадней, чем взятая Светлым воинством в железное кольцо осады цитадель Тьмы? Впрочем, осада только начиналась. Пока к стене осторожно приближались лишь небольшие группки особо отважных или особо глупых воинов. Хотя и они сейчас предпочитали не геройствовать, укрываясь за тяжелыми осадными щитами. Щиты явно были заготовлены загодя и привезены сюда в обозе осаждающих. Сейчас этот обоз понемногу разгружался. Когда его полностью разгрузят, он поползет назад, чтобы через несколько недель снова вернуться со свежими запасами. И так, пока не кончится осада. Сюда обоз повезет еду и подкрепление, обратно – раненых и тела павших героев и предводителей.