пришлись как раз впору. Он подвигал ногой, проверяя, не натирает ли обувь. В левом что-то мешало — оказалось, просто сбился носок. Он тщательно осмотрел и перевязал рану на руке. Благодаря свойствам митранта, дырка от пули начала затягиваться. Красная опухоль вокруг сохранялась, но она по крайней мере не росла.

Килар натянул на лоб камуфляжную кепку и вышел в обжигающий воздух пустыни как астронавт в отрытый космос. Он нес коробку с консервами, флягу с водой, а также бумажный пакет с хлебом и сухофруктами. Пальмира медленно карабкалась в зенит и пекла нещадно. Уже в двухстах метрах от вездехода контуры дюн расплывались в колеблющейся амальгаме перегретого воздуха.

Килар развязал руки Ламберт, дал поесть ей самой и велел покормить Грей. Он наблюдал за ними со стороны, пережевывая куски тушенки и закусывая постным хлебом с курагой и изюмом. Килар не знал, из какой муки делали этот хлеб, но его вкусовые качества оставляли желать лучшего. Килар позволил себе несколько глотков из фляги. Организм требовал большего. Мясо и хлеб встали в животе колом.

Странник отнес флягу женщинам, дал им как следует напиться и отобрал. Робинс ела прямо из банки, ловко выуживая куски связанными руками. Она глотнула воды, и сама отдала флягу. На этот раз сержант ничего ему не сказала, и Килар мысленно возблагодарил Бога или Судьбу за маленькие радости. Пикировки с Робинс истощали и без того расшатанную психику. Страннику приходилось дробить на составляющие любую фразу в поисках скрытого смысла и всякий раз гадать, к каким последствиям приведёт тот или иной ответ. Но они двигались в правильном направлении. Он поправил куртку на голове Линн. Она спала беспокойно, то и дело вздрагивая во сне.

Килар устремил взгляд на север, где тянулась цепь отдаленных гор. Могли ли его отец и мать предположить, что однажды их сын окажется в подобном месте? Вряд ли они вообще догадывались о существовании таких мест. Ведь они жили в реальном мире, где давно перестали верить в чудеса. Вслед за мыслями о родителях в голове созрел вопрос: «почему именно я?» Он понял, что теперь будет спрашивать себя об этом постоянно, но ответа конечно же не получит.

Ты особенный. В твоих жилах спрятан ключ ко всему.

Странник стоял, глядя на север.

День прошел, и ночь промелькнула вслед за ним и новый день перевалил за полдень, и когда звездный дуэт Пальмиры сместился на запад, Килар достиг гор. По сути, это были еще не горы, а гряда невзрачных скалистых утесов высотой до тридцати метров, ободранных и разъеденных эрозией. Отвесные склоны из чередующихся пластов гнейса, известняка и песчаника, кое-как приклееные друг на друге и раскаленные, как поверхность скоростного шоссе. Гряда тянулась на запад и на восток насколько хватало глаз. Рассматривая унылый ландшафт, Килар вспомнил полузнакомый геологический термин «дресва» и другой — «клеваш». Позади виднелись настоящие снежные пики, все еще нереально далекие, будто выведенные мелом на стекле.

Края пустыни полого задирались к подножью скал. Сквозь тонкий слой песка и чешуек сланца проглядывали красноватые камни. По словам Линн, с противоположной стороны горы были значительно круче и удерживали дождевые облака, приносящиеся с севера. Густые туманы ползли вверх по ущельям, проливаясь теплыми ливнями. Они скрывали переплетения влажных джунглей, седые космы брызг над водопадами и черные обросшие плавуном озера, где гнездились скользкие гады.

С этой стороны почва высыхала, превращаясь в ржавую пыль. Здесь росли высокие стрежневые кактусы. Плоские глыбы сланца напоминали расслоившиеся подошвы ботинок. Они складывались в причудливые скульптуры, давая приют колучему кустарнику и жестким мясистым растениям похожим на алое. Шустрые ящерки, размером не больше таракана, грелись под обжигающими лучами Пальмиры.

«Прекрасно. Здесь мы и остановимся».

Странник заглушил транспортер перед окаменевшим стволом железного дерева. Дизель сбавил обороты, его звук смолк по плавной убывающей дуге, но Килар не спешил вылезать из кресла. В подобной технике нельзя просто повернуть ключ зажигания, как в легковушке. Он начал по очереди отключать системы, сверяясь со списком у себя в голове. Потом на всякий случай проверил все еще раз. Только через несколько минут до него дошло, что заводить машину уже не придется, а значит процедурой можно пренебречь. По горам никакой вездеход не проедет. Дальше они пойдут на своих двоих.

Он откинул люк над головой и полез наружу.

Линн научила Странника управлять транспортером. Потребовалось не больше трех часов, чтобы он запомнил все кнопки, переключатели и рукоятки, а потом научился пользоваться ими без подсказок со стороны.

Килар сразу представил себе рабочую лошадку мотопехоты — БМП-2. В армии его взвод комплектовался тремя такими машинами. Утром механики выкатывали их из ангаров, проводили техосмотр и загоняли обратно, чтобы не расходовать суточный лимит на топливо. С ГСМ в армии тогда регулярно возникали проблемы. Впрочем, к концу восьмидесятых вся страна превратилась в одну большую проблему. Транспортёр «Сталкер» был длиннее и тяжелее. Он напоминал артиллерийский тягач МТЛБ, знаменитую «мотолыгу». Тот же широко разнесенный корпус с низкой посадкой. И органы управления по большей части находились в привычных местах. Вместо приводных рычагов левой и правой гусениц, был установлен двухрожковый штурвал. Некоторые аналоговые приборы заменили сенсорными экранами. Но эти признаки прогресса не портили общего впечатления. Впервые сев в кресло водителя, Килар испытал дежавю.

На старушке Земле он когда-то носил погоны младшего лейтенанта, пусть и совсем недолго… «Рота, подъем!», утреннее построение, перловая каша на завтрак, развод караулов, летучки в прокуренном кабинете у замкомполка, банка спирта в каптерке после отбоя, пачка сигарет на троих…

— О чем ты подумал? — спросила Линн.

— Так, о своем. Не обращай внимания.

— У тебя изменилось лицо.

— Наверное Крошка Цахес потоптался на моей могиле. Почему бы нам не продолжить? На каких оборотах включаем пониженную передачу?

Они тренировались еще около сорока минут. Когда солнце скрылось на западе и воздух пустыни начал стремительно остужаться, Килар был готов к самостоятельному путешествию. Он разрешил себе поспать шесть часов и уселся за штурвал.

Всю ночь до самого рассвета Килара преследовало ощущение, будто он не просто движется вперед, а убегает. Какой-то бесформенный сгусток тьмы следовал за ним с берега океана. Спина