о повадках следопытов узнавал из книг Джеймса Фенимора Купера. Но он не слепой и, по крайней мере, способен отличить звериные следы от человеческих.

Под окнами рассыпалось много крупных следов, похожих на собачьи. Они тянулись вдоль размытых дождем картофельных грядок, мимо хозблока и кустов малины и уходили сквозь рваную дыру в металлической сетке на границе участка в сторону зарослей боярышника и ольхи на опушке леса.

Нам не страшен серый волк! Серый волк! Серый волк!

Где ты ходишь глупый волк? Старый, страшный волк…

«Тра-та-та! Эй, люди, куда подевался мой аминазин?»

Сказка про трех поросят. Кажется, в детстве она ему нравилась, а теперь... теперь он пережил несколько неприятных минут, пытаясь совладать с учащенным сердцебиением. Во этой истории было что-то дурное... что-то неправильное.

Где ты ходишь... страшный волк?

Перед глазами возник образ антропоморфного волка из «Ну погоди!» в старомодных брюках «клёш» и с папиросой в зубах. Знаменитый персонаж мультика, устраивающий пляски Святого Витта вокруг костра, посреди темного «салона» на знаменитой даче семейства Гранецких. Алексей сидел на корточках, разглядывал звериные следы и смеялся, как мальчишка. Потом он успокоился и снова посмотрел на землю, теперь уже глазами взрослого человека. Только без дураков. Если кто-то взломал ставни на окне и проник дом, то куда подевались следы?

«Я имею в виду человеческие следы», — поправил он самого себя.

Алексей вновь подумал о волке, который ходит на двух ногах и выкуривает по две пачки «Беломора» за день. Но теперь в этом уже не было ничего смешного.

Он запер входную дверь и вышел на подъездную дорогу, где стояла его «Девятка», покрытая кристаллами инея, как и весь мир. Сердце усиленно колотилось, и пульс тяжело отдавался в висках. Пока он преодолевал десять метров, отделяющих дом от машины, его голова несколько раз сама собой поворачивалась в сторону леса.

«Где ты ходишь, глупый волк... А-ап, атас, народ, идет урод!»

А-ап...

Алексей споткнулся и угодил левой ногой в лужу у обочины дороги. Тонкий слой льда проломился, и кроссовок наполнился водой. Что за гадство! Алексей прислонился задом к борту машины, стащил кроссовок и вытряхнул из него воду, потом выжал промокший носок и натянул обратно на ногу. Сырость просочилась в кости и пробрала всю ногу до колена. Он пошевелил онемевшими пальцами. Если до вечера ходить в мокрой обуви, не долго и простудиться. Только этого ему сейчас и не хватало! И вообще он одет не по погоде. Похоже, день не задался с самого начала.

Алексей вставил ключ в замок на двери автомобиля, когда за его спиной раздались чьи-то шаги, под подошвами захрустел лед. Плечи Алексея вздрогнули и напряглись. Сейчас он обернется и увидит его — карикатурного серого волка из «Ну погоди!», протягивающего ему на открытой ладони пачку папирос и коробок спичек.

«Не хочешь закурить, приятель? Последняя смертельная затяжка!»

Алексей обернулся, стер с лица непонятно откуда взявшуюся струйку воды. Конечно никакого волка перед ним не было. Нет. Конечно нет. На дороге возле капота «Девятки» стоял его сосед, Михаил Пантелеев, собственной персоной...

На, затянись, парень. Мировой косяк!

Пантелееву недавно исполнилось шестьдесят три, и у него имелись две язвы — одна успешно залеченная, а вторая свежая, сосущая внутренности. Об этом говорило его рыхлое лицо цвета шафрана, наполненное нездоровой желчью.

— Алёша. Доброе утро, — Пантелеев натянуто улыбнулся. Он снял с рук нейлоновые перчатки, сложил и сунул в карман спецовки.

— Доброе, — пробормотал Алексей. Язык во рту едва ворочался. Он с запоздалым удивлением понял, насколько сильно испугался минуту назад. Откуда мог взяться этот немотивированный страх? Неужели из детских сказок про говорящих волков?

Про волков...

Нам не страшен серый...

«Ну все, хватит, в конце концов!»

Последняя смертельная затяжка.

— Я заметил вас, когда относил дрова в сарай и решил поздороваться. Холодно сегодня, — Пантелеев поднял лицо к небу и вздохнул полной грудью.

— Воздух-то какой! Чувствуете? Такой свежий воздух бывает только зимой. Вы любите зиму, Алеша?

— Не сказал бы, — признался Алексей.

— И Напрасно. Зима — чудесное время, ядреное и чистое, без грязи, пыли, аллергенов и всего прочего. Любая зараза сходит на нет, когда наступают холода. Зимой гораздо легче дышится, возможно потому, что воздух легче.

Пантелеев протянул Алексею свою красную, морщинистую руку, усыпанную пигментными пятнами. Алексей пожал ее как можно быстрее. Ладонь соседа оказалась сухой и горячей. И твердой как древесный корень.

Пантелеев снова улыбнулся.

— Прекрасное утро!

— Да, неплохое… — Алексей покрутил на пальце ключи. Какой-то бессмысленный разговор. Тошнотворная чреда банальностей. — Прошу прощения, но мне нужно ехать. У меня деловая встреча с половине десятого.

Пантелеев удержал его, по-дурацки поманив пальцем. Алексею совершенно не хотелось топтаться на дороге в промокшей обуви и болтать о временах года с соседом по даче. Но Пантелеев напустил на себя загадочный и многозначительный вид, как иллюзионист, готовый продемонстрировать публике свежий фокус, который, по его мнению, непременно станет гвоздем программы. Такое поведение выглядело более чем странным, особенно если учесть, что они никогда не ходили в приятелях. Их общение ограничивалось несколькими вежливыми фразами, исходящими из элементарных норм приличия. Кажется, Пантелеев дружил с отцом, пока тот не перестал ездить на дачу. Они вместе выпивали и ходили на рыбалку. Алексей любил выбираться за город, но по возможности избегал традиционных деревенских развлечений.

— Подождите еще немного, Алёша. Раз в сто лет встречаются два соседа. Вы просто обязаны поболтать со мной. Кстати, я не спросил насчет вчерашнего. Дом не пострадал?