– Могу я вам чем-то помочь? – спросила молодая женщина. Она была достаточно темнокожей. Поверх синей блузки ее красовался большой прямоугольный значок с надписью: «Эйкерз – наш человек!»

Я любил общаться с молодыми чернокожими республиканцами. Их наличие в стране означало, что хотя бы часть молодого поколения о чем-то думает. И так ли важно, если они ошибаются?

– Позовите мистера Эйкерза, пожалуйста.

– Конгрессмена еще нет.

Женщине за стойкой ресепшен было около сорока. Но ее простое лицо было из тех, что обещают нечто более глубокое, чем обычная преходящая красота. На ней была синяя шелковая сорочка, а шею украшала тонкая золотая цепочка, на которой висел желтый бриллиант как минимум двух с половиной карат.

– А я-то думал, республиканцы не врут, – проговорил я.

– Что, простите? – поинтересовалась она тоном, граничащим со злобным.

– Я шел сюда как раз от соседнего квартала и видел, что Бобби заходит в парадную дверь. Значит, сейчас он здесь. Впрочем, вы могли отлучиться и прозевать его, но мне с трудом верится, что первый человек, встреченный в офисе компании, не знает, что его кандидат находится в этом же здании.

– Какое у вас дело к конгрессмену? – холодно поинтересовалась она.

– Скажите, что с ним хочет перемолвиться человек, с которым он чуть не столкнулся прошлой ночью в Джерси.

– Мне нужно узнать ваше имя.

– Уж поверь моим словам, сестричка, он бы этого хотел в последнюю очередь.

Через пять минут я оказался в офисе размером с кладовку, его и занимал кандидат Эйкерз. В здании были офисы и побольше, но они предназначались для волонтеров, им требовалось пространство для работы. А Эйкерзу хватало стула, на котором он сидел, да телефона, на котором он висел.

Он проводил меня в комнату и закрыл дверь перед носом у женщины в синей блузке.

Я сел на обычный дубовый стул, а он обошел меня и сел на свое место.

– Не ожидал снова увидеться с вами, – сказал он, усевшись.

– Я здесь не для того, чтобы создать вам какие-нибудь проблемы, – заверил я.

– Хорошо. Тогда в чем дело?

– Вам необходимо позвонить одному инспектору из Управления полиции Нью-Йорка и попросить его встретиться со мной в английской чайной недалеко от Бродвея, это в районе дома девяносто. Скажем, без пятнадцати три.

– А почему?

Я извлек из кармана запечатанный конверт и протянул кандидату.

– Вы же связались с Мими Лорд?

– Да.

– Вам надо сообщить инспектору Деннису Натчезу, что я передал вам запечатанный конверт, дабы зарегистрировать его в библиотеке конгресса.

– Мне его прочитать?

– Я бы не советовал. В вашем случае лучше всего оставаться в стороне.

– И что мне сказать мистеру Натчезу? Кто хочет с ним встречи?

– Человек по имени Найджел Бородач. Можете сказать, мол, понятия не имеете о содержимом письма, но вместе с ним на словах передали, что дело касается детектива второго класса Адамо Кортеза.

– Мне это не создаст проблем?

– Не создаст. И у вас есть моя электронная почта, конгрессмен. Если вам когда-нибудь потребуется моя помощь – просто напишите пару строк, и я сделаю все, что смогу.

Весь остаток утра я просидел в тесном магазинчике часовых дел мастера на Черри-Лейн в Фар-Вест-Виллидже.

Мы с Мэлквортом разрабатывали план, который обезопасил бы мою встречу с высокопоставленным офицером полиции.

– А если он пошлет копов по моим следам? – спросил я, когда баварские часы с кукушкой показывали 10:58.

– Я не думаю, что копы, которые торгуют героином, для таких дел используют честных трудяг, – ответил злой гений. – И в любом случае… если хоть кто-то попробует до тебя добраться, на себе почувствует мою ярость.

Мне совершенно не хотелось, чтобы Мэл накинулся на кого-то из моих братьев, но, с другой стороны, я был совершенно уверен, что Натчез как минимум в курсе моего похищения, и сильно сомневался, что, если бы меня убили, он бы потерял покой и сон.

В час пополудни я был уже в английской чайной. Официантке я сказал, что человек, с которым я должен встретиться, задерживается, и я закажу ланч, а потом выпью с ним чаю, когда он прибудет, – примерно без пятнадцати три.

Где-то неподалеку сидел Мэл в специально оборудованном фургоне, обладавшем неплохой огневой мощью. А под столешницу со стороны места Натчеза я прилепил быстросохнущую замазку, которая затвердела, как старая жвачка.

Готовясь к победе или смерти, я вытащил потрепанный экземпляр «Степного волка»[25] Гессе. С тех пор как я встретил ту девушку в поезде, мне отчаянно хотелось его романтики и живости ума.

Я съел полноценный английский завтрак с сосисками, томатами и грибами на гриле, бобами, канадским беконом и поджаренными тостами. Не так уж я был голоден, но съел все, читая страницы через стекла очков без диоптрий.

В два пятнадцать в чайную вошел крепкий белый человек примерно моего возраста в светло-сером костюме. Он устроился в трех столиках от меня и заказал кофе.

А ровно без четверти три явился инспектор Натчез в темно-синем костюме. Он был высок и крепок. А солидная разница в возрасте отнюдь не делала его слабым противником в драке. Он что-то сказал хозяйке, и та проводила его к моему столику.

Пару секунд он постоял, пристально глядя на меня. Он знал, кто я. Может, и не разглядел бы сквозь камуфляж, но сообщение конгрессмена Эйкерза было практически открытым заявлением.

– Присаживайтесь, – пригласил я.

Он поколебался, но все-таки сел.

– Не знаю, что вы там о себе думаете, и кто вы такой, но ваша маленькая игра не сработает.

– Чаю?

– Нет уж, не надо мне никакого гребаного чаю, – проговорил он на несколько децибел громче, чем это было прилично.

Люди кругом стали оборачиваться на нас. Брови Натчеза поползли к переносице.

Подошла официантка с заранее заказанным блюдом с сэндвичами и печеньем.

– Какого чаю желаете? – спросила она Натчеза.

– Все равно, – буркнул он, но тон все-таки сбавил.

– Мне, пожалуйста, «Ирландский завтрак», – попросил я.

– У нас только «Английский завтрак».

– Хорошо, давайте.

Мы ждали заказ, Натчез молча бесился, а я снова чувствовал себя полицейским.