— Быстрая и безболезненная смерть? Звучит как-то зловеще, маэстро Л'Омбре, — ответила Миа.

Она не ощутила в словах маэстро угрозы. Скорее, они прозвучали как-то двусмысленно, но что за смысл он вложил в них, она так и не поняла. И решив не испытывать судьбу, вздохнула и рассказала своё видение.

— Хм… Тьма? Что за тьма? — спросил маэстро заинтересованно.

— Я не могу объяснить. И этот запах…

— Да, бог с ним, с запахом. Лавандовое масло, лампады, тут-то всё сходится. А вот способ, каким убили Джино Спероне, только подтверждает мою теорию о том, что его сообщник — доктор, — произнёс маэстро задумчиво.

— Доктор?! — удивилась Миа. — Но почему вы так решили?

— Горло было разрезано хирургическим ножом, одним точным движением, глубоко и весьма профессионально. И в кармане убитого я нашёл вот это, понюхайте, — маэстро достал пузырёк, открыл его и протянул Дамиане.

Неприятный сладковатый запах, напоминающий о стенах госпиталя и… миндальных косточках! То видение в соттопортико у калитки… да, там был и этот запах тоже.

— Этот запах, да! Миндальная косточка! — воскликнула Миа, найдя ещё одно подтверждение тому, что почувствовала тогда, в соттопортико. — И что это такое?

— Это и есть риоль. Наркотик. Вернее, это лекарство, но и наркотик тоже. Довольно сильный, и продают его только по специальному назначению доктора. А Джино Спероне употреблял его и, видимо давно, судя по тому, что кожа и ногти на трёх его пальцах стали жёлто-коричневыми и загрубели — эти пилюли надо разминать. И, похоже, доктор-убийца снабжал его этим наркотиком, если допустить, что ваши слова — правда.

— Вы что же, считаете, что я это придумала? — возмутилась Дамиана.

— Э-э-э… нет. Пожалуй, что нет, не придумали. Вряд ли ваша наблюдательность настолько хороша, чтобы выстроить такую сложную логическую цепочку событий на основании простого осмотра трупа.

Да уж, недолго маэстро побыл нормальным человеком…

— Даже не знаю… не пойму, вы только что назвали меня дурой или согласились, что мои видения правдивы? Или и то, и другое? Но и то, и другое из ваших уст звучит как-то неприятно. Хотя, я тоже заметила одну странность, раз уже на то пошло, — парировала она зло, — ваша хромота.

— И что в ней странного? — голос маэстро сразу стал сухим и напряжённым.

Маэстро повернулся к Дамиане, но в сумраке выражение его лица невозможно было разглядеть.

— Там, в соттопортико, когда я лишилась чувств… И здесь, когда вы оттаскивали меня от толпы, вы как будто разом передумали хромать. Вы подошли к маэстро Позитано так, словно никогда и не держали в руках трости. Вы шли совершенно непринуждённо. Но потом в подвал вы едва смогли спуститься. Как это так?

— Это не ваше дело, монна Росси, — ледяным голосом ответил маэстро. — Вы разве забыли наш утренний разговор? Не нужно пытаться лезть в мою жизнь. Это вас не касается, — отрезал он жёстко, — надеюсь, это понятно?

Эти слова прозвучали как пощёчины — хлёстко и неприятно, и Миа снова подумала, что, будь её воля, встала бы и ушла.

— Вот ненавижу вас за это, маэстро Л'Омбре! — произнесла она сквозь зубы. — Вы презираете всех вокруг себя! Даже тех, кто этого нисколечко не заслуживает! И не лезьте ко мне со своей заботой! — она стянула куртку и швырнула ему на колени.

— Взаимно, монна Росси. А вы не пытайтесь мне сочувствовать. В вашем сочувствии я не нуждаюсь.

— Вот и договорились!

Вот уж воистину синьор Лоренцо был прав насчёт этого индюка! Бесит он её неимоверно!

На какое-то время между ними воцарилась тишина, и только мелодичный голос Пабло по-прежнему разносился над водой. Миа и подумать не могла, что Пабло так хорошо умеет петь. Она пыталась успокоиться, вслушиваясь лирическую мелодию, но это у неё никак не получалось. Не знала, почему её так задела эта внезапная грубость маэстро.

Она смотрела на фонарь долго и упорно, и он вдруг стал расплываться, жёлтое пятно тускнело, а вместо него появилась комната…

Задёрнутые шторы, беспорядок…

В кресле спиной к окну сидит человек. И кто-то стоит подле него…

— Сколько ты можешь сидеть здесь один и в темноте?

И Миа узнаёт голос Лоренцо делла Скала.

— Тебе какое дело? — отвечает человек в кресле голосом маэстро.

— Я переживаю за тебя, кариссимо. Она умерла, но ты-то жив! И теперь всё в прошлом. Хватит себя грызть. Это всего лишь любовь, и её можно пережить. А время всё лечит и всё стирает. Тебе нужно отвлечься — найти себе какое-нибудь занятие. Маэстро Тиччи сделал тебе трость. Посмотри — ювелирная работа, — Лоренцо подходит к окну и отдёргивает шторы, впуская в комнату дневной свет. — Вот, полюбуйся. Райно?

Он протягивает трость, сделанную из чёрного дерева, но маэстро выхватывает её из рук брата и со злостью швыряет в камин.

— Время лечит? Да откуда тебе знать?! — произносит он глухо. — Я мог это предвидеть! Я мог предотвратить, понимаешь?! Всё могло быть по-другому! И как теперь всё это вылечить?

— Ты не бог, Райно! Ничего ты не мог предотвратить! Если даже я ошибся, а ведь я должен был заметить. Так что хватит себя терзать! — в голосе Лоренцо злость. — Ты мне нужен в Совете. Скоро выборы дожа и дель Торре нужна помощь. Это тебя отвлечёт.

— Отвлечёт? От гибели матери и Вероники? А знаешь… К дьяволу всё! — произносит маэстро, отталкивается от кресла и с трудом встаёт. Идёт, хромая, к камину и достаёт кочергой трость. — Ты прав. Хватит себя терзать. Пусть эта прекрасная деревянная нога останется напоминанием мне о том, что любовь — это яд. К дьяволу любовь! К дьяволу Совет! Ты прав — время всё сотрёт. И расстояние, я надеюсь, в этом поможет. Говоришь, надо найти себе занятие? Отлично! Я так и сделаю. Я уезжаю на материк и, наверное, сюда не вернусь.

Миа вздрогнула, возвращаясь в реальность, и ощутила внезапно, как близко она сидит рядом с маэстро. И испугалась того, что он может догадаться об этих видениях.

О, Серениссима!

В этот момент Миа окончательно пришла к выводу: всё, что касается маэстро, она видит без труда и всяких усилий. И когда она рядом с ним так близко, видения приходят сами собой. Они говорили о его хромоте и вот, пожалуйста! Светлейшая даёт ей все ответы на её вопросы. Вот только она почему-то не хочет всего этого знать…

Миа поняла, что ей стыдно за это. Как будто она подглядывает за маэстро в замочную скважину. Если бы он сам рассказал — другое дело, а вот так…

И она мысленно взмолилась Светлейшей, прося не посылать больше этих видений.

Весь оставшийся путь они больше не разговаривали. На причале Жильо подал ей руку и помог выбраться. Миа даже растерялась: что ей делать дальше? Мрачный маэстро первым ступил на набережную и направился во внутренний двор палаццо, и ей ничего не оставалось, как последовать за ним. После того, что произошло, ей захотелось как можно скорее вернуться к себе в лавку. Но ночь уже сгустилась, и вряд ли ей дадут лодку, чтобы попасть домой. Ну ничего, она и пешком дойдёт.