– Бедный, бедный… мой Аль, – нежно сказала Кайдлтхэ, погладила щёку Алексея. И от этого прикосновения, почти обжигающего, ему стало не по себе. – Прости, если сможешь. Я тебя недооценила. Ты принёс великую жертву, а я злобная, мерзкая, холодная и жестокая. Я недостойна тебя. Прости.

– О чём ты, Кай? – Следопыт вздрогнул, коснулся руки д'айдрэ, глянул ей в глаза. Два крупных аквамарина блестели предательской влагой. – Ты плачешь? Я думал, твоё сердце из стали, а душа изо льда.

– Нет, нет, я не плачу. – Кайдлтхэ отдёрнула руку, смахнула набежавшую слезу. – Так, что-то в глаз попало…

– Ты добрая и ласковая.

– Нет, я отвратительна… Я предала тебя!

– Как? Что за глупости ты несёшь, Кай? – Алексей никак не ожидал такого поворота.

– Ты, верно, считаешь, я спасла тебе жизнь? Нет, неправда! – В голосе Кайдлтхэ следопыту послышалась глухая, беспредельная тоска. – Нет, я думала вовсе не о тебе. Я думала о нём, об Аакхабите!

– Да при чём тут Аакхабит? – с раздражением и непониманием спросил попаданец.

– Если бы тебя убили, то дух непременно переселился бы в тело убийцы. Ведь так? Представь, сколько зла смог бы натворить наёмник гильдии, вселись в него демон!

– И всё же, пусть ты думала не обо мне, но и не о себе. – Алексей попытался скрыть разочарование.

– Мне стало страшно за Дэорум. Я вдруг на мгновение представила, чем может обернуться победа гильдии. Конечно, Аакхабиту плевать на Дэорум, и тем более на нас. Но теперь он кое-чем мне обязан. Попробуем поторговаться. Ну же, не вешай нос! – На лице девушки застыла едва уловимая обворожительная улыбка, столь свойственная представителям древней расы.

– Обещаю, не буду. Обязательно поторгуемся. Не устоять ему перед твоими чарами. – Алексей тяжело вздохнул.

Да, признание Кайдлтхэ разочаровало, но в то же время вселило надежду. Нет, слишком рано сливать воду и тушить свет. Он ещё поборется, чёрного следопыта голыми руками не возьмёшь. И эта уверенность крепла в нём с каждой секундой.

Кайдлтхе и Алексей встали, взялись за руки и пошли к дому Элидирга. В этот миг великий герцог осознал не просто собственную привязанность к д'айдрэ. Нет, это было глубокое, почти мистическое чувство неразрывного единения, слияния душ. Теперь Кайдлтхэ стала частью его самого.

Хозяин дома возился у очага. Элидирг выглядел встревоженным и озабоченным. Время обеда давно прошло, а Имара не появлялась. Мастера терзали дурные предчувствия. Он даже успел передать весточку господину Инигарду, и теперь городская стража прочёсывала квартал за кварталом, обнюхивала все закоулки и подворотни, шерстила кабаки, притоны и ночлежки. Инигард многим обязан Элидиргу, а потому не смел отказать Мастеру, даже несмотря на сложную обстановку в столице.

Ромедерские беженцы, науськиваемые провокаторами и подстрекателями гильдии, требовали от императора хлеба и денег. Опасаясь бунта, монарх за несколько дней раздал около пяти тысяч эрбов. Расстроенные финансы государства не позволяли большего. Но голодные ромедерцы посчитали эту помощь оскорбительной подачкой. В знак протеста женщины с ревущими младенцами на руках ходили по улицам и колотили деревянными ложками о пустые горшки. Их мужья, не пожелав искать работу или наняться в войско, вторя жёнам, собирались у присутственных мест, выкрикивали заученные лозунги и грозили мятежом. Стража пыталась разогнать смутьянов. В драках покалечили около двух десятков бунтарей. Но тут, по наущению доброхотов, такой несправедливостью возмутилась и местная чернь. Многие бросили привычные занятия, наматывали круги по городу и скандировали крамольные речи. Отдельные группы пытались перекрыть торговцам доступ в столицу. Тракты стали патрулировать вооружённые имперские отряды. Несколько раз недовольные, объединившись с местными разбойниками, нападали на конвои. Но закованные в латные доспехи и хорошо вооружённые воины быстро рассеивали бандитов и предателей.

Главари гильдии не спешили вступать в открытое противостояние и сменили тактику. Теперь их агенты принялись запугивать крестьян из ближайших деревень. Пару несговорчивых для острастки пришлось прирезать. Многие поселяне теперь тихо сидели по домам и на улицу носа не высовывали. Иные купцы, поддавшись на уговоры и угрозы, бойкотировали поставки продовольствия. Но те, кто не входил в гильдию и сохранил верность императору, соблазнённые обещанными льготами, пошли вразрез с указаниями Шидельрота. В целом дела в столице приобрели характер если не угрожающий, то весьма скверный. Люди Инигарда валились с ног, но всё же не прекращали поиски Имары.

Элидиргу пришлось выделить в помощь начальнику городской стражи сотню д'айдрэ. Это возымело некоторое действие. Рослые беловолосые воины одним своим видом наводили суеверный ужас на ромедерцев. Но большего Мастер сделать не мог. Он опасался за безопасность Дома Серебряного света, потому основную часть способных носить оружие вынужден был держать за крепостными стенами.

К тому же пришла дурная весть: открылся третий портал у восточной границы Тамарвалда. На этот раз вместо краснорожих заявились женщины-воительницы с сиреневой кожей и золотыми волосами. Но по жестокости и могуществу они ничем не уступали краснорожим демонам. Элидирг спешно готовился выступить в поход на Коралтар. Он хотел раз и навсегда покончить с реликвиями и закрыть врата. А для осуществления такого предприятия нуждался как минимум в сотне опытных солдат. На императора рассчитывать не приходилось. Тамарвалд сейчас не хотел ввязываться в войну с баронством. Оттого Мастер мог полагаться только на собственные силы.

Имару нашли ближе к вечеру в одном из подвалов недалеко от квартала д'айдрэ. Девушку долго пытали, а перед смертью вырезали на животе тайный символ гильдии – многоступенчатую пирамиду с всевидящим оком на вершине. Столь жестокое убийство служило не только напоминанием о могуществе гильдии. Оно стало своеобразным посланием, адресованным прежде всего Алексею. Никто отныне не мог чувствовать себя в безопасности. И в первую очередь тот, кто перешёл дорогу Шидельроту. Инигард это прекрасно понимал, но его ищейки не нарыли никаких доказательств, а потому никого не арестовали.

Следопыт винил себя в смерти Имары, ведь по его вине она прибыла в Тамарвалд. Стоило встретиться с Садфером, как через несколько дней старика схватили. Не успела Имара обжиться в доме Элидирга, как сгинула в лапах нелюдей. Мрачное предсказание нищей старухи сбывалось. «А ты, рыцарь, пытаешься отыскать бессмертие, но найдёшь только трупы».

Кайдлтхэ успокаивала Алексея как могла. Стоит ли винить себя в том, что Имаре выпала такая судьба? Даже д'айдрэ наверняка не могут знать будущего, уготованного… Кем? Богами? Гильдией? Великий герцог скрипел зубами от злости, но ничего изменить не мог. Пока не мог. И в мысли той искал утешения. Кайдлтхэ едва не погибла. Теперь Имара… Сколько ещё крови прольётся по воле ненасытных златолюбивых ублюдков? И тогда Алексей дал клятву. Нет, не отомстить. Месть ослепляет, туманит разум, не приносит радость, только отравляет душу. Он дал обещание до конца дней, до последнего вздоха бороться с гильдией. А сейчас… Время было против него, а потому следовало спешить. Мысли эти разделяли и Кайдлтхэ с Элидиргом.