коварный буян, укрепил свою власть, одержав верх над мятежными кланами, чьи земли примыкали к владениям его людей, но был вынужден бежать из страны от кредиторов. С тех пор прошло уже двадцать лет. За это время старик перешел в католичество во Фландрии и поступил на службу к королю Испании. Его поместья были заложены, а его сын, которому исполнился 21 год, стал графом Аргайлом, но только по титулу.

Лорд Лорн за то время, что он управлял большими поместьями своего отца, привел в порядок расстроенные финансы дома Аргайл. Он также пресек разбойные набеги клана Макгрегор и победил на суше и на море пиратский клан Макдональд. Лорн обладал замечательными организаторскими способностями, четко видя, в чем заключается его выгода. Он построил небольшой рыболовный флот и занялся мелкой прибрежной торговлей в тех деревнях, которые располагались в многочисленных бухтах изрезанного морского побережья. В это время он был самым богатым и могущественным аристократом в Шотландии.

Тем не менее его внешность не соответствовала представлению, каким должен быть вождь клана и именитый аристократ. Лорн был небольшого роста и невзрачного вида, некрасив, с багровым невыразительным лицом и легким косоглазием. Наряду с физическими недостатками ему были присущи осторожность и скрытность. У него отсутствовало обаяние. Но его упорство и настойчивость в достижении цели производили впечатление. Исключительно глубокий интеллект графа был виден всякому, кто имел с ним дело. Коллеги уважали его, а клан относился к нему с боязливым почтением.

Лорн был убежденный и набожный пресвитерианин, хотя, находясь в составе Королевского совета, ему приходилось поддерживать политику короля. Сэр Томас Хоуп, баронет Крейгхолла, лорд-адвокат Шотландии, находился в том же стеснительном положении. Ученый и практикующий юрист с более чем сорокалетним опытом судейской практики, Хоуп должен был скоро отпраздновать свое семидесятилетие. Он был признан самым лучшим юристом своего времени в Шотландии. Его мать, Жаклин де Тотт, происходила из голландской семьи, и Хоуп, зажиточный коммерсант с торговыми интересами в Шотландии и Нидерландах, был среди тех, кто защищал экономические и религиозные интересы своей страны, поддерживая тесные связи с Амстердамской биржей и с проповедниками Лейдена и Дордрехта.

Его суждения были точны; у него был вспыльчивый нрав, однако действовал он всегда осторожно, но решительно. Он скопил немалое состояние и был основателем большой династии. Хоуп не упускал личной выгоды; он мог упорствовать в том, что считал верным, шла ли речь о Божьем Законе или о Шотландии. Несмотря на то что у него был критичный ум, он уверял, что во время своих молитв слышал голос Бога, который ободрял его.

По мере приближения зимы толпы на улицах Эдинбурга постепенно редели. Вожди выбрали представителей от дворян, священников и горожан, которые должны были постоянно находиться в городе и действовать по собственному усмотрению. Эти небольшие выборные группы со временем сосредоточили в своих руках большую власть. Они получили прозвище Tables (Скрижали).

Эти выборные группы под предводительством Роутса и Монтроза посетили Совет в начале декабря, когда граф Роксборо, недавно вернувшийся из Лондона в качестве посланника его величества, сообщил им о крайнем недовольстве короля, который снова призвал их к покорности. Это настолько не произвело на них никакого впечатления, что Александр Хендерсон лично укорил посланника, что он позволил себе прибегнуть в споре к ругани. Дело зашло в тупик: бунтовщики требовали, чтобы король прочитал их прошение и ответил на него, а король, находясь на безопасном расстоянии в Лондоне, решительно отказывался это сделать.

Зимой положение в Шотландии стало еще более взрывоопасным. Некоторые друзья короля предпринимали меры, которые не были ни достаточно продуманными, ни успешными, цель которых была расколоть силы оппозиции, настроив горожан против дворян, а джентри – против священников. Их намерения были столь прозрачны, что оппозиция только более тесно сомкнула свои ряды. По крайней мере только однажды, в один из темных зимних вечеров, лорд Лорн тайно встретился с фанатиком Уорристоном и долго с ним разговаривал. Он отменил обычный зимний визит в свой замок Инверарей и провел это мрачное время года в столице, чтобы понаблюдать за поведением обеих сторон конфликта.

Незадачливый Совет в Эдинбурге направил лорда-казначея Траквера снова в Лондон, чтобы тот встретился с недовольным королем и постарался объяснить сложившееся положение упрямому и недоверчивому Карлу. Лорд был родом с Юга; он добился звания пэра и обеспечил себе место в Совете с помощью мелких интриг и благодаря знакомству с нужными людьми. Траквер был достаточно умен, чтобы понять одну вещь: если король потерпит в этом деле неудачу, то его безусловная лояльность не принесет ему дивидендов. Вопросы веры не имели для него большого значения, и он из личных интересов присоединился к мятежникам, как это сделали раньше Лорн и Хоуп.

В Англии дипломатические отношения с иностранными державами вызывали обеспокоенность. Король придерживался нейтралитета в европейской войне, что стало предметом критики со стороны общества и вызывало резкое неприятие за границей. Королевские племянники Карл Луи и Руперт вернулись в Гаагу, где проживала их мать под покровительством принца Оранского, и вступили осенью в голландскую армию, части которой осаждали Бреду, приграничную крепость, которую испанцы захватили за двенадцать лет до этого. Осада ее тянулась уже давно, и за это время случалось всякое; и уже несколько недель в Англии это была главная тема для разговора. Вместе с двумя принцами на стороне голландцев мужественно сражалось много английских волонтеров; неистовый Гарри Уилмот был опасно ранен, храбрый Джордж Горинг получил пулевое ранение в ногу, отважный Чарльз Лукас первый ворвался в пролом в крепостной стене. На короля оказывали все большее давление, чтобы он официально объявил о вступлении в войну вместо того, чтобы предоставлять отдельным англичанам возможность спасать честь нации. Французский посол Бельевр, который осенью представил верительные грамоты, прибыл специально для заключения наступательно-оборонительного союза Англии с Францией и голландцами против Испании. Французы пользовались молчаливой поддержкой Ватикана, и папский агент при дворе Джордж Кон был призван оказать поддержку Бельевру.

За всеми этими событиями с беспокойством наблюдали Вентворт из Ирландии, а Лод и Коттингтон – из Лондона. Они понимали всю важность соглашения с Испанией о поставке в Англию слитков драгоценного металла. Без спасительного серебра из перуанских рудников было бы трудно стабилизировать финансы страны. Более того, только мир мог обеспечить устойчивость королевского правительства. В особенности Вентворт старался избежать войны с Испанией, которая нарушила бы его планы поступательного и мирного развития Ирландии.

Время от времени менее важные дела привлекали внимание короля. Его беспокоило расточительное ведение его дворцового хозяйства – слишком много нахлебников вместе со своими