Его племяннику, которому, несмотря на его молодость, уже пришлось испытать разочарование, довелось много услышать и увидеть во время своего пребывания в Англии, чтобы он усомнился в суждении своего дяди. Чувство счастья, которым был полон король Карл, подобно расписанному потолку банкетного зала в Уайтхолле, не имело никакого отношения к политической реальности.

Часть вторая. Вызов, брошенный Шотландией. Июнь 1637 – июль 1639

Обязанность подданных – внимательно наблюдать за тем, каким образом осуществляются исключительные права короны. Власть короля – краеугольный камень в сложной конструкции правления, который, если однажды поколеблется, приведет к ее полному обрушению.

Томас Вентворт

Предоставьте Богу, благодаря которому король правит, явить Свою благую волю и власть.

Александр Хендерсон

Глава 1. Ковенант[3]. Июнь 1637 – февраль 1638

Благоприятное решение в деле Хэмпдена и принятие нового молитвенника для Шотландии могли бы открыть перед королем путь в направлении двух его честолюбивых целей: финансовой независимости его власти и унификации богослужения в его английских и шотландских владениях. Тем временем Суд Звездной палаты жестоко расправился с тремя людьми, которые в своих проповедях и памфлетах обличали епископат и, в частности, епископа Рена. Принн, Бертон и Баствик были не столь заметными фигурами, но для короля было важно наказать их. «Намерение этих людей, – заявил Лод во время суда над ними, – было и остается подстрекать народ к мятежу. Едва ли встречались прежде большие сеятели раздора в государстве и церкви». Лорд главный судья Финч, основной столп судебной системы короля, так же как Лод – церкви, был полностью согласен с этой точкой зрения. Он убедил советников вынести чрезвычайно суровый приговор. Все три обвиняемых были должны заплатить штрафы, которые превышали стоимость всего, чем они владели; всем троим предстояло провести остаток своих дней в отдаленных областях королевства. Прежде чем исчезнуть навсегда из поля зрения общественности, они должны быть наказаны стоянием у позорного столба и отсечением ушей. Принна также должны были заклеймить.

30 июня 1637 г., в жаркий солнечный день, осужденных повели к месту казни на Пэлис-Ярд у Вестминстера. Сочувствующая толпа собралась наблюдать за казнью. Под ноги мученикам бросали ветки розмарина и пряные травы, им подносили кубки с вином и aquae vita[4], чтобы они могли освежить свои силы. Когда их привязали к столбам, жена Бертона взобралась на скамью и поцеловала мужа. В толпе послышались одобрительные возгласы. На Бертоне был парадный камзол, он был в белых перчатках и держал в руке букетик цветов, на который присела пчела, что вдохновило его на краткую проповедь. Страдальцы стояли на своих громоздких «кафедрах» в течение двух часов под раскаленным солнцем, и у них было много времени для проповеди. Принн говорил громче и дольше всех. Когда палач приблизился, чтобы отсечь им уши, Баствик, который был врачом, достал хирургический нож и показал ему, как им пользоваться. С Принном палач обошелся сурово, потому что тот дал ему всего лишь полкроны, причем одними шестипенсовиками.

Толпа, подобно волне, прихлынула к жертвам; стремясь заполучить реликвию, люди окунали свои платки в пролитую ими кровь. Бертон, которому было за шестьдесят, потерял сознание из-за страшной духоты; врач из-за жуткой давки никак не мог пробиться к мученикам, чтобы обработать их раны. Принн, проявив удивительную силу духа, прочитал эпиграмму, в которой дал такое объяснение двум буквам-клеймам S. L. (Seditious Libeller – крамольный клеветник), которые были запечатлены на его лице: Stigmata Laudis – знак Лода. Кто-то в толпе прокричал, что вызвало всеобщее одобрение, что если бы эти трое были папистами, то им не причинили бы никакого вреда.

Когда архиепископу доложили об отношении горожан к произошедшей расправе, то к его обеспокоенности примешалось еще чувство тревоги. Он поделился своими мыслями с Вентвортом. Оба признали, что за всеобщей народной поддержкой фанатиков скрывается грозная сила. Подобные чувства испытывали не только лондонцы. На обратном пути в тюрьму мучеников сопровождала огромная толпа сочувствующих. Принна особенно тепло приветствовали в Честере; мэр устроил в его честь торжественный обед и подарил ему несколько портьер для его комнаты в замке Карнарвон, куда он был заключен. С достойной похвалы покорностью судьбе он обзавелся Библией на валлийском языке и начал его изучать.

Звездной палате предстояло рассмотреть еще одно очень важное дело, перед тем как уйти на летние каникулы. 15 июля 1637 г. противник Лода епископ Линкольна Уильямс был осужден за лжесвидетельство. Не вызывает сомнений вина Уильямса в этом чрезвычайно сложном и несчастном деле. Но его репутация посредника в спорных вопросах и оппонента Лода была хорошо всем известна. И народное мнение, что его преднамеренно оклеветали, было небеспочвенным. Его обвинение было средством, позволявшим покончить с епископом, что особенно приветствовали король и архиепископ.

Звездная палата и Высокая комиссия действовали рука об руку в этом важном судебном расследовании. Звездная палата приговорила Уильямса к уплате штрафа в 10 тысяч фунтов стерлингов, лишила его всех церковных доходов и заключила в Тауэр к радости короля, а Высокая комиссия лишила его епископского сана. Лжесвидетельство и подкуп были не теми правонарушениями, которые могли повлиять на высокое положение епископа в церкви. Он возглавлял диоцез Линкольна и был деканом Вестминстера. Лод питал надежду, что очерненный в глазах общества епископ будет униженно просить освободить его из Тауэра в обмен на отказ от церковных должностей и согласится стать во главе какого-нибудь небольшого отдаленного диоцеза Ирландии или Уэльса.

Джон Уильямс не был религиозным фанатиком, мучеником за веру, не был он и невинной жертвой правосудия; прежде всего он был политиком, обладавшим небывалым упорством. Он был убежден, что его суждение о церковных делах было верным, а Лод был не прав. У него не было никакого желания оставлять два ключевых поста в церкви только из-за обвинения в лжесвидетельстве. Лод взял на себя управление диоцезом Линкольна, но Уильямс отказывался подать в отставку, надеясь, что какое-либо непредвиденное обстоятельство сможет вернуть его к власти. Он выжидал, пока Лод потерпит поражение. Находясь под угрозой дальнейшего уголовного преследования, лишенный всех средств существования, вынужденный скудно питаться, и то всего лишь раз в день, он продолжал принимать за скудной трапезой желанных гостей. Тауэр не сломил его и не запугал.

Конец лета был отмечен еще одним событием. Генеральный прокурор Джон Бэнкс раздумывал над тем, что необходимо предпринять в отношении памфлета с вызывающим названием «Краткое послание о незаконном захвате прелатами духовной власти», который случайно попал в