— Не знаешь, куда они подались?

— Нет. Пригнали грузовики, все вывезли. А люди ещераньше смылись, кто автобусом, кто на машине.

— Здания разрушили?

— Зачем? Там же военные строили, а это — на века. Меняпредседатель колхоза просил разрешить использовать под хозяйственные нужды.Звоню в Москву, а мне говорят — приедет комиссия, разберется. И правда, черезмесяц нагрянула комиссия. Из Минздрава. Посмотрели, посмотрели — уехали. Потомявились строители — уже не военные, гражданские. Мне из обкома звонят — Степан,обеспечь их всем необходимым, это теперь будет спецсанаторий Управления делами.Вот тебе и раз! То людей здесь губили, а то наши ребята, номенклатурныеработники, здоровье будут поправлять.

— Ну и как, успешно поправляли?

Ершов зло плюнул на пол и сказал:

— Да хреновина опять какая-то началась! Вроде бы всетихо, пристойно. Красиво. Охрана — ребята из «девятки». Я был в области наконференции, спрашиваю: кто отдыхать приедет? Может быть, организовать маршрутавтобусный от станции до санатория? Помочь еще чем? Нет, говорят, если что —скажут, а так — санаторий и санаторий. Не надо здесь лишнего шума, понял?Понял, конечно. Я вообще понятливый был, иначе столько лет не просидел бы впервых секретарях.

— А почему объект Б-44? — спросил Медведь.

— Кто же его знает. — Ершов уже тихонько сползал стабуретки и скоро должен был упасть на пол. — Это они только знают…

— Кто — они?

— Кто назвал, — прошелестел Ершов и рухнул вниз.

В отличие от Лаймы, которая решила, что увлечение Венеры«Артуром» нужно поощрять, Егор Остряков придерживался противоположного мнения.У них с супругой были сложные отношения, но фасад брака — то, что имело дляОстрякова самое важное значение, — всегда был отштукатурен и украшенштокрозами. Венера, счастливая своим высоким званием жены секс-символа, соглашаласьна роль статистки и никогда не позволяла себе откровенных походов на сторону. Ивот — пожалуйста! — появляется красавчик-брюнет с турецкими усами, и все,что строилось годами, грозит полететь коту под хвост!

Егор понимал, что искоренить эту симпатию ему не под силу.Но хотя бы немного остудить буйную голову супруги надо попытаться. Необладавший большим умом и воображением, Остряков, не мудрствуя лукаво, решилвоспользоваться своим профессиональным опытом, припомнив все известные емупостановки, где коварный герой расстраивает чьи-то любовные отношения. Зачемизобретать велосипед? Что в шестнадцатом веке, что в девятнадцатом, что вдвадцать первом, люди, движимые одними и теми же эмоциями, совершают одни и теже поступки и одинаково на них реагируют.

Он долго придумывал предлог, чтобы заглянуть к Лайме, нопотом решил плюнуть на это и явился без всякого предлога.

— Вспомнил, какой вы варите потрясающий кофе, —льстиво сказал он хозяйке, которая быстро спрятала какие-то бумаги, которыечитала до его прихода. — Подумал: «А что, если зайти и выпросить ещечашечку?»

«Вероятно, вдовушка пытается разобраться в финансовыхдокументах, — решил он. — Надо будет обратить внимание Венеры на то,каково это — остаться без мужа».

На самом деле Лайма читала досье, которое Корнеев составилна Гюнтера Брауна. Про его совместные экспедиции со Степаном Граковым вИнтернете почти ничего не нашлось — лишь какие-то скудные ссылки и короткиеупоминания. Зато обнаружилось там совсем другое.

Гюнтер Браун, гражданин Германии, известный фотограф,колесил по планете в поисках не приключений, а вдохновения. Редчайшие кадры,снятые им в открытом океане, во льдах и в пустынях, возвели его на самуювершину профессионального успеха. У него была отличная репутация и околодесятка альбомов, изданных и переизданных в десятках стран мира. Корнеевразворачивал для Лаймы на экране компьютера фотографии, которые Браун привез изпоследнего австралийского «турне», и она разглядывала их с молчаливымвосхищением.

Ясно, что «турне» приходилось планировать заранее и подолгуготовить. Граков был необходим Гюнтеру — как локомотив, как движущая сила, безкоторой невозможно осуществить свои творческие замыслы. Вероятно, Гракову тожебыл нужен Гюнтер — отправляться в рискованную экспедицию одному слишком безрассуднои, наверное, грустно. Как заметил он сам в одном из многочисленных интервью:«Чтобы почувствовать себя одиноким, не обязательно уезжать на край света».

— А где Артур? — сладким голосом спросил Остряков,отхлебнув глоточек кофе и зажмурившись от удовольствия. — Или вы держитеего в подвале?

Решив, что удачно пошутил, секс-символ разразился здоровымсмехом.

— Сейчас я его позову, — улыбнулась Лайма, а просебя подумала: «Надеюсь, у актера честные намерения. Еще не хватало, чтобы онвслед за своей женой начал преследовать бедного Корнеева».

Ей и в голову не могло прийти, сколь коварные планывынашивает герой экрана. Поэтому, когда компьютерный гений подсел за стол сосвоей чашкой, она спокойно ушла дочитывать документы, оставив мужчин поболтать.

— Моя жена постоянно спрашивает о вас, — сказалхитрый Остряков, надкусив печенье, — Она вам симпатизирует.

— Да будет вам, — у Корнеева вытянуласьфизиономия.

Он был готов приударить за понравившейся ему женщиной, нообсуждать ситуацию тет-а-тет с ее мужем — увольте.

— Я знаю, не протестуйте, — напирал Остряков. Идоверительно добавил: — Это потому, что вы тоже актер.

— Да?

— Ну, конечно! Видите ли, моя жена ценит эмоции,страстность. Если она чувствует, что человек какому-то делу отдается всейдушой, она просто тает. Так уж устроены женщины: ты их заведи, зажги, и тогдаони пойдут за тобой на край света.

Будь даже Корнеев осведомлен о намерениях Егора, он и тогдане догадался бы, к чему конкретно тот ведет разговор.

— Вот, например, скажу вам по секрету: Венера обожаетплавать.

— Серьезно? — Корнеев все еще чувствовал себянеловко и даже порозовел, чего с ним давненько не случалось.

— Ну, конечно, серьезно! — продолжал интриговатьего Остряков. — И нырять она любит. С трубкой плавает отлично! И даже саквалангом. И как встретит родственную душу, становится просто сама не своя. Унее все лучшие подруги занимаются дайвингом.

Он еще некоторое время распинался, подводя Корнеева кодной-единственной мысли: если зажигательно, со всей страстью поговорить сВенерой о подводном плавании, то она немедленно проникнется к нему симпатией.

Когда Остряков ушел, Корнеев только плечами пожал. Оплавании он не знал ровным счетом ничего. Впрочем, можно покопаться в Сети. Воттолько времени совсем нет…

Возвратившись домой. Остряков потребовал у кухарки томатногосупу с укропом и позвал Венеру, чтобы она составила ему компанию за столом.Венера пришла со своим всегдашним выражением неудовольствия на лице. Но стоилотолько мужу упомянуть Артура, как она мгновенно переменилась.