нам удалось выйти на парня, который был крысой Серпа. Он сейчас здесь. Только перед вами привезли.

Алексей свернул в маленький узкий коридорчик и толкнул железную дверь, расположенную в самом конце. Это была комната охраны со множеством мониторов и пультом управления.

Внутри находились двое мужчин. И если один мне был незнаком, то, увидев второго, я не сразу сообразила, каким образом Алексей сумел телепортироваться у меня из-за спины вперед. Потрясла головой, обернулась. Так странно было видеть близнецов рядом.

– Привет, Ал, – мгновенно сориентировался Златон. – А вы, должно быть, Дмитрий?

– Здравствуйте, Златон Серпович… – проблеял невысокий мужчина с огромной залысиной, на вид ему было лет пятьдесят. – Вот, я пришел. Как попросили.

Он втянул голову в плечи, испуганно стреляя вокруг глазами.

– Отец говорил про какую-то запись. С экспериментом над девушкой, – не стал ходить вокруг да около Златон. – Она у тебя?

Дмитрий осторожно кивнул.

– Знал, что спросите, взял с собой. Вообще, Максимка всё удалил. Это копия, так что тут неполная информация.

– Максимка? – Я нахмурилась. Не слишком похоже на имя какого-нибудь ученого, работавшего в сверхсекретной лаборатории.

– Мальчик на побегушках у Платона Серповича. Он у него на «принеси-подай» был. Но когда был запущен протокол «Харибда»…

– Что за протокол? – прищурился Златон.

– Эм… – Он нахмурился, его рот несколько раз открылся и закрылся, словно он не мог подобрать слова. – Просто посмотрите сначала записи. Вы поймете…

Он достал флешку из пиджака, вставил в пульт, и сразу на нескольких экранах всплыло изображение операционной. По крайней мере, больше всего напоминало именно это. Разложенные инструменты, яркий электрический свет, кушетка.

Какое-то время ничего не происходило, но Дмитрий щелкнул по пульту, ускоряя запись.

Появляется Платон. Я знала, как он выглядит, но на записи он смотрелся по-другому. Солиднее, внушительнее, хладнокровнее. Длинные волосы убраны в хвост, идеально выглаженный медицинский халат застегнут на все пуговицы. Словно собственное представление мужчины о себе не совпадало с тем, что было в реальности.

В одной руке у него диктофон, в который он говорит:

– Пациентка. Адалин Эфа, двадцать пять полных лет. Повторение эксперимента двадцать ноль два на человеке прошло успешно. Произведено заражение сознания. Состояние – стабильное…

В этот момент к Платону кто-то подходит, обхватывает со спины:

– Можно тебя коснуться… – едва слышный женский голос, и наконец становится видно девушку, которая обняла мужчину. Я вижу ее лицо. Миловидное, порочные полные губы, круглые оленьи глаза, на левой щеке крупная родинка, словно застывшая слеза, придает ей по-детски трогательное выражение. На ней такой же медицинский халат, как и на Платоне. – Я… соскучилась…

– Адалин, что ты тут делаешь? – Платон отстраняется и строго смотрит на нее. – Ты должна быть в карантинном боксе, как ты вышла оттуда?

– Ввела пароль на двери, – легкомысленно пожимает плечами девушка, продолжая ластиться к мужчине словно мартовская кошка.

– Откуда ты знаешь пароль? – Платон строго на нее смотрит, и под этим взглядом Адалин начинает тушеваться.

– Ну ты же его знаешь, – надувает она и без того большие губы.

Платон хмурится, подходит к столу, делает какие-то пометки в бумагах.

– Так, ладно, раздевайся. Раз пришла, проведу осмотр.

– Я стесняюсь. – Она игриво спускает халат с плеча, под ним топик на бретельках. Девица крутит бретельку пальцами, хоть на Платона это не производит ровным счетом никакого впечатления. – Не смотри на меня…

Хотя на самом деле вся ее поза, весь ее тон так и кричат: «Смотри. Смотри, не отворачивайся. Я здесь только ради тебя, я здесь для тебя…».

Мужчина нажимает на прибор на столе:

– Максим, подойди в сто третий. Будешь ассистировать мне в осмотре.

– Ты издеваешься?! – вскрикивает девушка, моментально запахивая халат обратно. – Зачем ты его позвал?!

Дмитрий снова нажал на пульт, нервно бормоча про себя: «Где же это было… сейчас перемотаю». Он то и дело бросал странные взгляды в сторону Злата, будто у того в любой момент может закончиться терпение и он просто оторвет лаборанту голову за недостаточно расторопную работу.

Я прокрутила в голове диалог, который только что услышала. Почему он кажется мне таким знакомым? Откуда?

Но зацепиться за что-то конкретное пока не получилось. Словно не хватало какой-то маленькой детальки, которая натолкнула бы на нужный след. Тем временем картинка сменилась, в кадре появился, суетливо задвигался тот самый Максим.

Адалин лежит на кушетке, глаза её прикрыты, и ресницы дрожат. Голову девушки опутывают провода. В пальцах она теребит пояс халата.

– Иногда я поражаюсь, какой ты умный, – говорит она нависшему над ней Платону. – Столько всего знаешь и помнишь. Ты – хранилище бесценной информации. Спасибо, что доверился мне. Обещаю, я не подведу.

Он никак не реагирует, продолжив сверяться с какими-то приборами. Те издают мерные звуки, фиксируют активность головного мозга. Максим топчется позади, вроде бы без особой пользы для Платона.

– Интересно… – говорит орк через какое-то время.

– Что-то не так? – помощник тут же возникает за спиной начальника.

– Найди мне заключительные опыты на свиньях. Вон там, – неопределенно машет в сторону.

Дмитрий опять перематывает запись, я вижу, как мальчишка мельтешит сбоку, разгребая записи. Наконец видео замедляется.

– Держите.

Мужчина смотрит на исписанные бумаги, затем – на мониторы.

– Платон?.. – спрашивает тихонько Адалин.

– Любопытная реакция мозга. Макс, зафиксируй. Адалин, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, только голова немного кружится. Мне кажется, мозг пухнет от обилия информации. Не представляю, как можно столько всего помнить, – кокетливо добавляет она.

– Сможешь продолжить стихотворение? – он недолго думает, а затем говорит: – Я видел город за стеклом, морей бездонные глубины…

– …там, где когда-то был мой дом, теперь лишь пепел и руины… – заканчивает она с легкостью. – Это кто-то из классиков, да? Или… о-о-о… неужели это написал…

Платон хмуро кивает своим мыслям и не позволяет ей закончить.

– Приступить к очистке, – оборачивается к Максиму. – Предварительно сохранить резервную копию сознания подопытной. Оно может нам понадобиться.

Девушка вздрагивает.

– Постой! Как к очистке? Подожди…

Приборы работают шумнее, и магия струится по девичьему телу. Её начинает ощутимо трясти, словно кожу пронзают электрические токи.

– Мне больно… пожалуйста, не надо… я передумала… – она вскрикивает, мечется по кушетке, но не может соскользнуть с нее. – Пожалуйста, прошу тебя… не делай этого…

Платон молчит, лишь продолжает сверяться с показателями оборудования, которое рябит, мигает, мерцает в безумном ритме.

Адалин всхлипывает всё громче, пытается подняться, но тут же рушится обратно. Голова ее запрокидывается назад, и вены вздуваются на шее черными змеями. Платон остается безучастным.

– Я сделаю это ради тебя… – она начинает задыхаться, но плотнее сжимает губы. – Я сделаю это, если ты хочешь… Скажи только, что ты тоже… тоже любишь меня…