Грудь Адалин вздымается, девушка широко распахивает глаза, после чего открывает рот. Кажется, она собирается закричать, но взгляд ее стекленеет. Приборы завывают. В общей вакханалии я не сразу слышу фразу помощника Платона.

– Апоплексическая кома второй степени, – диагностирует Максим. – Отмечаются острые нарушения мозгового кровообращения.

– Проверить на наличие первичных рефлексов, – приказывает Платон, не спеша подниматься. – Убедиться в том, что сознание очищено. Черт, у животных такой реакции не было, – добавляет он тише.

– Вы что-нибудь чувствуете? – работая с оборудованием, спрашивает Максим.

– Трое братьев… сестра Надея… – как будто в никуда бормочет Платон. – Очень любопытно. Кажется, нужно сообщить ребятам, чтобы подготовили режим «Харибда». Нам в любой момент может понадобиться зачистить данные.

Картинка останавливается.

– Дальше данные стерты, – сообщает Дмитрий, наблюдая за тем, как хмурится Злат, как вцепляется пальцами в угол стола.

А я внезапно вспоминаю, где слышала слова Адалин и её будто бы предсмертные всхлипы.

Возле контейнера, когда на нас напали монстры и мне пришлось поцеловать Златона, чтобы защитить наш разум. Там смешались мои собственные воспоминания – например, наша со Златом последняя ссора, – а ещё разговаривала какая-то девушка. Я слышала всё так отчетливо и явно, потому что это было чьей-то памятью.

– Где сейчас эта Адалин? – спрашиваю взволнованно.

– Её тело не обнаружено, – докладывает Алексей. – Мы пытаемся собрать по крупицам информацию о ней. Последние сведения, которые у нас имеются – это как раз глубокая кома.

– Она могла очнуться?

Близнец пожимает плечами.

– А что? – Златон смотрит на меня с интересом.

– Злат… – я сглатываю. – Кажется, я знаю, кто может мстить нам под видом Медузы Горгоны. – И киваю на замершее изображение: – Адалин Эфа. Девушка, которой Платон причинил невыносимую боль.

* * *

– Ты уверена?

– Не просто уверена, я думаю, именно она была рядом с нами в порту. – Наверное, у меня был вид городской сумасшедшей, когда я все это рассказывала. Я чувствовала себя так, будто наконец подобрала нужный кусочек пазла и смогла понять, что же изображено на картинке. – Помнишь, когда мы открыли кейс? Вещица, которая была там, оказалась зеркалом. Она отражала яркие воспоминания.

– Допустим… – Злат все еще не понимал, к чему я клоню.

– Я слышала там ее воспоминания, то, что сейчас было на записи, – я порывисто махнула в сторону экранов. – Понимаешь? Всё сходится!

Никак не могла взять в толк, почему мужчины вокруг не разделяют мой восторг естествоиспытателя, совершившего научное открытие.

– Я, конечно, не был целиком в курсе опытов, – осторожно вставил Дмитрий, – Платон Серпович не доверял практически никому, кроме Максимки. Он дробил проект и всем остальным давал лишь малый кусок работы и запрещал обмениваться информацией. Но что-то мне подсказывает, что вряд ли Адалин вышла из комы. Возможно, ее вообще уже нет в живых. Потому что тогда им бы не пришлось настолько резко сворачиваться…

Я же на это только закатила глаза. Мне могли сейчас говорить все что угодно, я-то знала, что права.

– Если это была она – мы найдем, – пожал плечами один из близнецов. – Теперь на нее есть все данные, так что загрузим фото в систему распознавания лиц по видеокамерами, и как только она снова объявится в столице – схватим.

– Ну и по другим каналам будем искать, – закончил второй близнец.

– И этого Максимку тоже, – хмуро пробасил Злат. – Он также был на записях, и воспоминания из кейса могли принадлежать ему.

– В начале его не было, – покачала головой я. – Только Платон и Адалин. Как ты понимаешь, первый отпадает.

– Мог подслушать, – пожал плечами Дмитрий. Очевидно, он судил всех исключительно по себе.

Следующий час мы бродили по лаборатории. Для меня было важно найти то, за что можно будет зацепиться при поиске нужных воспоминаний в голове Платона. Теперь, когда казалось, что я знаю, что искать, было уже гораздо проще.

Я подходила к оставшимся на столах инструментам, микроскопу и представляла, как мог то же самое делать средний сын Серпа Адрона. Какие эмоции он испытывал? О чем думал?

– Объясни мне, – попросил Злат, когда мы с ним остались вдвоем в большом помещении со множеством хаотично расставленных прямоугольных столов. Оно было похоже на столовую. – Что ты имела в виду, когда сказала, что все сходится?

Мужчина подошел ко мне сзади, осторожно положил руку на талию, словно боялся, что я в любой момент могу оттолкнуть его.

– Я все думала, почему же Платон не хочет жить. Что гложет его? – Я повернулась, оказываясь в объятиях у Златона.

– И что? – он спросил хрипло, прерывисто. Словно речь сейчас шла о нем самом.

– Это Адалин, понимаешь? Я думаю, он раскаивается за то, что сделал с ней, переживает, что из-за него она впала в кому. И это «зеркало» для очистки сознания он заказывал, чтобы спасти ее. – Я говорила с каждым словом все быстрее и быстрее, словно бы боялась не успеть выговориться, не успеть произнести мысль, пока она не пропадет. – Раскаяние – очень сильная эмоция, настолько, что оно может запереть разум, заставить его заново переживать одни и те же травмирующие воспоминания.

– То есть ты думаешь, что Платон не приходит в себя из-за чувства вины? – Златон облизал пересохшие губы, приковав к ним мой взгляд.

– Адалин любила его. Возможно, он ее тоже, – мой голос дрогнул, в нем послышалась горечь. Говорила я про одного брата, а думала в этот момент о другом. – Кто знает, может, он не видит смысла жить без нее?

Между нами повисло молчание. Рука Златона все еще была на моей талии, я почувствовала, как он попытался притянуть меня к себе…

– Но Адалин жива! – выпалила я, выворачиваясь из его объятия, чтобы избежать поцелуя. Сердце билось как сумасшедшее. – Значит, мне надо залезть в голову Платона и сказать ему об этом. Он очнется и применит на ней свое зеркало. Приведет в порядок ее голову, она перестанет желать мстить всем подряд, и они снова будут вместе.

Я больше буду не нужна Златону, он разберется с Виктором. Мы расстанемся навсегда. Идеальный план.

– Счастливый конец, – прокомментировал орк.

– Да, именно. Все будет хорошо. – Я действительно верила в то, что говорила.

– Так чего же мы ждем? Поехали к Платону.

По зданию лаборатории мы погуляли еще совсем недолго и в скором времени покинули эту негостеприимную местность. Впечатлений для того,