сменился небывалой радостью, когда Громов спрыгивал с брони. Он вбежал в здание через дыру в стене вслед за радистом. За спиной слышался топот его бойцов, также десантировавшихся с верха соседней «коробочки». «Командирский» танк выстрелил по одному из домов на площади, затмив своим хлопком весь предыдущий шум боя.

Внутри вокзала повсюду были раненые: одни лежали на лавках, другие прямо на полу. Некоторые бредили, некоторые были в «отключке», лишь немногие оставались в ясном сознании. Эти как раз не лежали, а занимали огневые точки у окон. Прямо так: с перевязанной рукой, ногой или даже головой, в багряных бинтах. Майор прошёл вдоль зала ожидания, наступая на обломки мебели, штукатурный и кирпичный бой, лужи свернувшейся крови. Бригада ни на минуту не выходила из боя, и сейчас тоже никто не обратил внимания на появившихся в здании «свежих» солдат. Из оставшихся в строю не стреляли лишь двое. Они суетились у импровизированного операционного стола в углу. Громов направился к ним. Это оказались санинструкторы с испачканными белыми повязками на плечах и красными от усталости глазами. Санитары стояли в куче мусора от вскрытых перевязочных пакетов. Один зажимал рану на бедре потерявшего сознание пехотинца, второй накладывал жгут.

– Где командование? – спросил у них майор.

– Там, – кивнул в противоположный угол один из фельдшеров, даже не посмотрев на вопрошавшего.

В тёмном углу, рядом с убитым радистом из 151-й сидел мужчина с перевязанной щекой. Он вставлял патроны в магазин автомата, произнося какие-то ругательства себе под нос.

– Майор Громов. Я прибыл вас вытаскивать отсюда! – громко, перекрикивая выстрелы автоматов, произнёс Александр Иванович. Его бойцы уже сменили раненых пехотинцев у огневых точек, позволив тем немного прийти в себя.

Сидевший мужчина поднял на майора свой затуманенный взор. Это не было похоже на взгляд наркомана или сумасшедшего. Это было похоже на пелену ярости, закрывшую собой весь мир. И у человека не выходило продраться сквозь неё. Но он ответил:

– Подполковник Демченко, командир 151-й сводной бригады. Почему спасать? Раненых забери, своих солдат мне оставь! Я тут зря что ли двое суток бьюсь? – сейчас подполковник выглядел уставшим, безразличным, но глубоко обозлённым. Громов знал о том, как меняются люди на войне, но не ожидал увидеть так сильно обожженную сражением душу. Отталкивающий, пугающий вид офицера завершала кровавая слюна, вытекавшая с каждым словом из повреждённого опухшего рта.

– Товарищ подполковник, мне приказано забрать вас! Все уходят из города для перегруппировки!

– Ублюдки! – прокричал Демченко. Бинты на щеке начали быстро краснеть. – Двое суток! Восемьдесят пацанов! Да на хера всё это надо было? – раненый офицер со злостью метнул магазин в противоположную стену. Только сейчас Громов смог разглядеть, что около «медицинского стола» вдоль стены лежали мёртвые солдаты. Один на другом. Трупы были и у торцевой стены. Целый штабель. – Вот я до штаба доберусь, – продолжал орать мужчина, – они у меня попляшут, гниды!

– Обязательно попляшут, а сейчас давай уводить людей. – Громов помог подняться раненому комбригу. – Связь, ко мне!

Радист, сопровождавший майора, моментально протянул ему гарнитуру.

– «Слиток – 11», «Слиток – 11», я «Лента – 3», как слышно?

– Слышу тебя, третья! – отозвался голос начальника штаба.

– Я нахожусь в вокзале, готов эвакуировать 10-го, нужен заградогонь!

– Координатная сетка есть?

– Никак нет, не выдали.

– Ай, пёс с тобой! Ну, по карте тогда опиши!

– Прошу огонь по домам с южной и западной части привокзальной площади, а также по развязке между депо и вокзалом.

– Понял тебя, понял! По станции Сортировочной у тебя есть данные? На тебя выходил «Баргузин»?

– Никак нет! Я встретил один взвод, что откололся от колонны, уехавшей на Сортировочную. Больше ничего не знаю.

– Понял тебя, залп будет через 5-7 минут.

– Принял.

Осторожно двигаясь от окна к окну, командиры передавали бойцам распоряжения об организации отхода с вокзала. Несколько солдат начали осторожно загружать раненых в люки бронетранспортёров. Погибших было решено оставить – мест в машинах едва хватало на «тяжелых» и тех, кто не мог держать оружие. Комбриг Демченко наотрез отказался ехать под бронёй, пожелав напрямую отдавать приказы остаткам своего подразделения во время прорыва. Когда всё было готово для эвакуации, радист коснулся плеча Громова:

– Товарищ майор, «Слиток-11» на связи.

– Громов, – громко ответил в гарнитуру Александр. Шум стрельбы усилился. Активность боевиков выросла: они легко могли догадаться о планах федеральных войск – вырваться из окружения. Из-за подготовки к отходу 151-й бригады, солдат на огневых точках вокзала осталось значительно меньше. Это позволило боевикам почувствовать себя увереннее и подобраться ближе.

– Слушай внимательно: артиллерии не будет, по целям отработает авиация!

– Не надо авиации! Тут метров двести до домов – не больше! Мы в зоне возможного поражения!

– Да? Но они уже на…

За вокзалом раздался оглушающий взрыв, затем ещё и ещё. От дальнего торца сквозь всё здание пролетело облако пыли. Одна из бомб упала слишком близко к зданию, и её взрывная волна обвалила стену. Вслед за ней рухнула часть тлевшей, и без того разрушенной крыши. Обломки накрыли собой почти половину площади зала ожидания. До взрыва там находилось около пятнадцати бойцов. Сквозь гигантский разлом кладки были видны жилые дома, у которых не хватало по несколько секций. Громов молча смотрел на разнесённый холл, его уши не воспринимали ничего, кроме мерзкого высокого писка. Мелодия контузии. Майора кто-то повалил на бок. Александр Иванович через несколько мгновений пришёл в себя – Демченко вместе с радистом оттаскивали его за укрытие из обломков. Место, где Громов только что стоял, стало отлично простреливаться.

– Сколько машин? Сколько машин без раненых? – спросил у него комбриг.

– Три, – отозвался майор и зашёлся кашлем. Пыль осела на его слизистой, но понял он это только сейчас, когда начал говорить.

– Пусть ставят укрытия из сожжённой техники: просто протащат её из-под стен, а в конце сами встанут.

– Их сожгут минуты за три! – прохрипел сквозь кашель Александр.

– Так им там не обязательно оставаться, пусть все из танка выпрыгивают сразу, как доедут!

– Пожгут. Выставить, чтобы пехота ушла?

– А что ещё делать?– нахмурился Демченко. Его бинт остался белым только на противоположной части повязки.

– Радист, выходи на «коробки»! – гаркнул сквозь шум боя и собственной контузии Громов.

Искорёженный металл неровно,