– Почему?

– Ты не только быстро возвысился, но и повзрослел очень быстро, – развела руками мама. – Один Паурит чего стоит. И дальше решения, которые ты будешь принимать, будут только тяжелее. Я могу лишь поддержать тебя и уберечь от ошибок. Но научиться этому можешь только ты сам. Тебе недолго осталось быть со мной. Я верю, что ты возвысишься. А я потеряла свое право на решение.

– Что? – вскинулся я.

– Нужно было уходить из деревни, как только тебя скинули. – Мама отвернулась, сгорбилась, словно в один миг постарела. – И тогда бы ты сейчас не мучился в сомнениях, был ли яд. Я ошиблась. Прости свою мать, я снова, как с Римило, подвела вас.

– Мама! Мама! – я бросился её обнимать.

– Прости, сын, – мама успокоилась, но отстранилась от меня. – Прости слабую маму, но это будет твой выбор.

Я сидел и думал. Очень непривычно оказаться чуть ли не главой семьи. На одной чаше весов спокойная жизнь в Арройо, без Кардо и Виргла. Жизнь, полная возможностей, которых я и семья лишены сейчас. На другой мучительный, полный лишений год, который ждет меня впереди. Но здесь я точно смогу отомстить. Даже если пойму, что не успеваю возвыситься к сроку.

– Мы проживем в Арройо без всяких глупостей вроде вступления в команды охотников на Зверей или Монстров? – уточнил я детали.

– Звероловы и монстробои, – мама покачала головой. – Да, если выбьем из главы подъемные для таланта, который решил осесть в Арройо, то сумеем перебиться работой попроще.

Но снова преодолеть месяц пути, чтобы успеть вернуться сюда и буквально на ходу найти способ мести? Легко, если я буду десятой звездой Возвышения. А иначе?

– Мы остаемся.

– Если ты хочешь скрыть выздоровление, – мама сжала мои руки, – то тебе придется очень, очень-очень тяжело, сын мой.

– Я догадываюсь. – Я кивнул и озвучил еще одну сторону моих размышлений: – Но иначе я подвергну не меньшему испытанию Лейлу.

– Она выросла в пустошах, – напомнила мама.

– Мама, кого ты обманываешь? Она выросла на повозке, прикрытая от ветра и обеспеченная водой и едой. Я не могу себе представить месяца пути для нее с парой фляг воды и ночевкой под небом в сезон дождей, – не согласился я, освобождая руки. – А если и могу, то просто не хочу. Целыми днями под этим невыносимым солнцем, от которого даже мне дурно? Нет!

– Ты вырос. – Мама отвернулась, скрывая слезы. А я сделал вид, что не заметил их.

– Наверное. – Я поднялся с лежанки и зарылся лицом пусть в пыльные, но так приятно пахнущие родным человеком волосы мамы. – Не плачь. Я выбрал и пойду до конца. Лишь бы книга с противоядием не подвела.

Это были невыносимые, кошмарные две недели. Я проклинал небеса за своё решение. Ожидание. Вот что оказалось мучительнее всего. Никакие издевательства надо мной, никакая ненависть в душе не выматывали меня так сильно, как это ожидание, полное страха и неопределенности. Принимать противоядие просто так было нельзя, нужно было получить полную уверенность, что я отравлен, и не просто отравлен, а именно Чёрным грибом. Казалось бы, просто – подожди несколько дней и, если начал резко худеть, то всё понятно. Просто подожди. Подожди. Вот это ожидание и неопределенность убивали меня не хуже самого яда. Постоянное вслушивание и всматривание в себя, поиск малейших изменений сделали меня нервным и раздражительным. Как ни горько в этом признаваться, но больше всего это отразилось на сестре.

Она, по привычке, пыталась привлечь меня в свои игры, ведь я так много времени стал проводить дома, но почему-то все меньше с ней. И вот однажды она пристала ко мне с просьбой помочь соорудить из глины Черную гору для ее муравьев. А я, я сорвался на ней. Принялся кричать. Ее слезы и испуг стали тем, что ужаснуло меня и положило конец этому кошмару. Я нашел в себе силы принять неизбежное и жить так, будто совсем не важно, что произойдет завтра. Есть только сегодня, и нужно взять для себя и дать другим столько, сколько только можно получить от этого дня.

Я просыпался и говорил себе, что этот день великолепен и нужно многое успеть сделать сегодня. Но со стороны я, наверное, стал похож на Ларга. С утра я провожал всех из дома на работы, делал домашние дела. Затем кормил вернувшуюся сестру и обязательно выделял на ее игры часа два-три. А все остальное время проводил в Возвышении, отбросив всякие мысли о яде. Наслаждался спокойствием неизбежного будущего и красочными нитями силы в своем воображении.

Момент, когда стало ясно, что я действительно отравлен так же, как Рикто, пропустить было никак нельзя. Я резко, буквально за два дня, начал худеть. Особенно это заметно стало по лицу. Щеки ввалились, несмотря на двойную порцию еды, которую я запихивал в себя через не могу. Неопределенность наконец закончилась. Будущее неизбежно наступило. В тот вечер мама плакала, глядя на меня.

– Ну что ты? – утешал я, гладя ее по голове. Под мышкой у нее сопела Лейла. – Все будет хорошо.

– Может, и будет, а вот для тебя начнется время испытания. Это будет очень сложно, поверь голодной девчонке, жившей на помойке, – мама сжала меня изо всех сил. – Я тут начала потихоньку через Ди готовиться. Одно только слово, и мы уйдем. Поверь, мы сможем.

Я понял, на что она намекает, но отрицательно покачал головой и вышел на улицу. В нашем… Нет, нужно быть справедливым. В моём глупом плане упёртого дурака был только один способ скрыть мое излечение. Это продолжать худеть, даже после противоядия. И здесь все зависело от меня. Забудьте о двойной порции еды, простой и даже половине. Чтобы приблизиться к худобе Рикто, мне, похоже, нужно вообще жрать раз в три дня. Моя мрачная догадка о грядущем будущем, когда для Возвышения мне нужно будет голодать, начинает сбываться. Пусть не четыре года, как я с ужасом представлял себе год назад.

Год назад? Я с недоумением хмыкнул под нос. Прошел уже год? Да, с удивлением понял я. Я начал идти по пути Возвышения практически год назад. Осталась неделя до этой вехи. И мне есть чем гордиться. Жаль, что этого мало. Осталось всего восемь месяцев на то, чтобы отомстить и не дать уехать Кардо с Вирглом. Я выпил содержимое крошечного кувшинчика из белой облитой глины. Странно, яд был сладок и неощутим. А лекарство требует от меня изрядной выдержки, чтобы не выплюнуть, так оно горчит на языке. Я раздавил кувшинчик, растер его остатки ладонями в труху и высыпал под ноги. Кардо, ты не покинешь нулевой, пообещал я, сжимая мешочек на груди.

– О! Какие люди нас посетили! Новики, глядите! – первым меня заметил неугомонный Шиго. Как же он меняется на площадке среди гирь.

– Ага, ты все таки принял приглашение босса, – ухмыльнулся Вартус и шагнул вперед. – Чтобы зайти на площадку, тебе, мусор, нужно пройти меня.

– Я всего лишь хочу получить наставление, – я вжал голову в плечи.

– Без разницы, – наглая пятая звезда сунула мне под нос кулак с набитыми костяшками. – Видал? Встреть его удар и вали куда хочешь. Хоть обратно домой мамочке плакаться. Пусть бежит к нам с криками.