навыкам и умениям. В художественных произведениях признавалось, что такая необходимость существует как для мальчиков, так и для девочек. В реальности, разумеется, отношение к мальчикам и девочкам разнилось. Если не считать достаточно небольших организаций, образованных специально для того, чтобы помогать бедным еврейским девочкам, то большинство благотворителей – как коллективных, так и индивидуальных – отдавали предпочтение мальчикам.

Тем не менее обстоятельства сложились так, что нуждам девочек оказывалось больше внимания, чем можно было ожидать. В еврейских общинах издавна существовали учебные заведения для мальчиков из бедных семей – повсеместно действовавшие талмуд-торы. А вот распространение женских еврейских учебных заведений, и уж тем более – заведений для представительниц низших классов, шло куда медленнее. Если говорить о ситуации на местах, у мальчиков-евреев из бедных семей были определенные возможности, тогда как бедные девочки-еврейки, несмотря на медленный, но неуклонный рост числа частных женских еврейских училищ, зачастую были лишены доступа к образованию.

В результате местные педагоги и филантропы вынуждены были решать, как наилучшим образом распорядиться имевшимися у них средствами, учитывая при этом гендерные потребности и ожидания. Например, в Орше (Могилевская губерния) к местной талмуд-торе добавили женское отделение, где девочек обучали грамоте, Закону Божьему и шитью. Судя по документам, на мужском отделении обучение ремеслу не проводилось, у девочек же рукоделию был посвящен один день в неделю, а после 1902 года, по требованию ЕКО (оно финансировало деятельность талмуд-торы) – даже больше[264]. В данном случае необходимость дать малоимущим девочкам-еврейкам в руки ремесло была сочтена более насущной, чем необходимость равного распределения профессионального образования среди всего населения. То, что случай этот был далеко не уникальным, вытекает из статистики за 1904 год, опубликованной ЕКО. В этот период в черте оседлости действовало 45 женских еврейских училищ, в которых обучали прежде всего ремеслу или имелось соответствующее отделение. Аналогичных мужских училищ было только 40 [Сборник 1904, таблица 68].

Еще одной, пусть и редко упоминавшейся целью обучения девочек-евреек из бедных семей навыкам ремесла было стремление спасти их от куда менее почтенных профессиональных поприщ. К концу XIX века проституция и ее пороки стали вызывать в России серьезную публичную озабоченность. Хотя проституция существовала всегда, сочетание ряда факторов – массовая урбанизация, бедность и недостаток доступных женщинам экономических возможностей – привели к значительному росту числа проституток и сделали их более зримыми. Попытки решить эту растущую проблему стали для русских представительниц высшего класса одним из способов проявления гражданской активности [Stites 1978: 60–63, 70–71, ПО et pass.][265]. Весьма вероятно, что потенциальные опасности проституции подталкивали и евреев, мужчин и женщин, к тому, чтобы дать девочкам-еврейкам в руки надежные и безопасные профессии[266].

Стремление обучать еврейских детей, как мальчиков, так и девочек, полезным профессиям проистекало одновременно и из оценки совершенно реальных нужд еврейской бедноты, и из критики влиятельными маскилами еврейской общины. Одним из основополагающих понятий философии маскилов была «нормализация» евреев. Чтобы достичь равенства с окружающими их народами, евреи должны прежде всего изменить себя. Одним из элементов подобного изменения должен был стать отказ от «паразитических» профессий в пользу производительных. Маскилы хотели, чтобы на место знатоков Писания и торговцев пришли фермеры и ремесленники и в результате возникло бы еврейское сообщество, больше похожее на русское и отвечающее потребностям нового времени.

Несмотря на то что возникшие позднее еврейские идеологии во многом отрицали теории маскилов, они в значительной мере стали интеллектуальными наследниками этих теорий. В итоге, хотя слепая вера в светское государство и была дискредитирована, мыслители последующих поколений тоже много думали о том, как изменить структуру занятости еврейского населения. Бунд, несмотря на свои интеллигентские корни, считал себя рабочим движением и был привержен идее создания многочисленного еврейского рабочего пролетариата. Большая часть его усилий была направлена, с одной стороны, на обучение евреев производительным специальностям, а с другой – на предоставление рабочим возможности постоянно получать образование. Сионисты ставили перед собой задачу создания еврейского авангарда, готового к тому, чтобы строить и обеспечивать продуктами новые еврейские поселения в Земле Израиля. Обе эти партии организационно и финансово содействовали продвижению практических образовательных начинаний среди евреев. Хотя в созданных ими школах обучение языкам и идейное содержание выглядело совсем по-разному, они сходились в том, что бедных еврейских девочек и мальчиков нужно обучать ремеслу.

То, что зародилось как стремление включить дочерей бедняков в еврейскую образовательную систему, в течение второй половины XIX века превратилось в активное и местами политизированное движение за создание профессиональных училищ для еврейских детей. Безусловно, многие малообеспеченные девочки сильно выиграли как в личном, так и в профессиональном плане от бесплатного начального образования, полученного в частных женских еврейских училищах. Однако в связи с ростом озабоченности тяготами бедняков – а это влекло за собой создание новых институтов, занимавшихся поиском современных решений проблем еврейской общины, – постепенно складывалось понимание, что этого недостаточно. Мало-помалу, начиная с конца 1850-х – начала 1860-х годов, стали возникать школы, предназначенные специально для девочек-евреек из малоимущих семей. В этих школах обучали основам грамоты и счета, а также всевозможным ремесленным навыкам. К 1890-м годам и сами профессиональные училища для девочек, и потребность в увеличении их числа часто становились темой обсуждений в российской еврейской общине. С началом нового века всевозможные организации, которые занимались поиском политических решений проблем еврейской общины, все активнее открывали и преобразовывали такие училища.

Хотя до выхода положения 1844 года о еврейских школах, возможно, уже существовало как минимум два еврейских профессиональных училища, после открытия новых казенных училищ время для распространения ремесленного образования для мальчиков-евреев миновало [Zalkin 1996: 193]. На протяжении нескольких следующих десятилетий мальчики посещали либо хедеры, либо казенные еврейские училища, у них не было доступа к профессиональному обучению в рамках школьной программы. Однако в те же самые годы роль и объем обучения рукоделиям в частных женских еврейских училищах претерпевали кардинальные изменения. Опыт, накопленный в обучении рукоделью в рамках школьной программы, безусловно, оказался очень полезен для все более многочисленных педагогов, которые заинтересовались этим вопросом после 1873 года. В итоге, хотя развитие системы профессиональных училищ в еврейской общине и связано с определенными общими социальными тенденциями, главным его двигателем оказались частные еврейские женские училища.

Реформирование хедера

Помимо профессионального обучения, одним из основных прорывов в российском еврейском образовании рубежа веков стало появление хедер метукан. Хедер метукан, то есть улучшенный или реформированный хедер, стал детищем раннего русского сионизма, поставившего перед собой задачу внедрения в обиход иврита. Занимаясь созданием учебных заведений, где иврит преподавался бы с использованием новой