Невозможно описать, что он испытывал, непринужденно беседуяпод прижатым ко лбу пистолетным дулом – с человеком, пребывавшим на свободе ипредставления не имевшем, какое это счастье…

– Что там такое?

– Да пустяки, – сказал Вадим. – Есть один вьюноша,по фамилии Фролов, по имени-отчеству – Иван Аристархович. Честно говоря, то,что он предлагает, не совсем по моему профилю, но вполне может оказаться повашему. Вообще, ситуация интересная и разговор не телефонный… Я вас не особеннообременю, если к вам его подошлю?

Разговор получился весьма уклончивый, обтекаемый – но, вотсмех, частенько разговоры о серьезных делах по сотовику бывают именно такими,поскольку сотовик можно прослушать в два счета, располагая достаточно хорошейтехникой. Так что Цимбалюк ничего не заподозрит, хотя, конечно, удивится просебя. Ну, мало ли что бывает…

– А это обязательно?

– Очень похоже, – сказал Вадим. – Он как раз едетв Шантарск, может заскочить прямо сегодня…

– Я сегодня в городе не буду.

– Я его могу и в коттедж направить. Право слово, интересныйоборот может получиться…

– Ну, если необходимо, – чуть раздраженно откликнулсясобеседник. – Если уж такая ситуация… Присылай.

– Спасибо! – радостно воскликнул Вадим. – Всегохорошего, отключаюсь, – у меня тут запарка…

По лицу ползли струйки пота, затекая в глаза. Гейнц отложилтрубку и тыльной стороной ладони сильно хлестнул Вадима по лицу:

– За «Аристарховича». Не можешь не выделываться… Ладно. Сейчасу нас… полпервого. Обговорим всякие деталюшки, когда Марго надоест возиться ствоей блядью. Потом пойдете в барак. – Он порылся в столе, швырнул Вадимуна колени пачку сигарет. – И покормлю, хрен с тобой. Вроде бы старался. Ноимей в виду: завтра, часикам к трем-четырем дня, будет совершенно точноизвестно, чем там в Шантарске кончилось. И если что-то ты наврал – мертвымпозавидуешь…

– Я за ваших мальчиков не отвечаю… Если они там что-тонапортачат…

– Не скули, – бросил Гейнц. – Я уж как-нибудьсумею отличить наш провал от последствий твоей брехни. – И всей пятернейвзял Вадима за лицо. – Ну вот, а Марго плешь проела со своей психологией…И без психологии прекрасно работается, верно?

…Вадим, пожалуй, мог гордиться собой. Естественно, вкоттедже у Цимбалюка никакого «дипломата» никогда не было, но эти скотыпотратят уйму сил и времени, прежде чем сумеют неопровержимо установить сейпечальный факт. Благо во всем остальном он им ни капельки не солгал, разве чтоумолчал о точном числе охранников: их у Цимбалюка три и все пребывают вкоттедже. Откровенно говоря, Цимбалюк – человечишка поганый, никогда его Вадимне любил, хотя кое-какие общие дела и приходилось время от временипрокручивать.

В общем, Цимбалюка не жалко. Расклад простой и допускаетлишь две возможности: либо цимбалюковские мальчики кончат нападающих, либоналетчики потеряют уйму времени, выпытывая у пленных, где же спрятаны этитриста тысяч, а поскольку Цимбалюк представления о них не имеет, любые егоклятвы будут приняты за вульгарное запирательство. При любом варианте у Вадимаесть в полном распоряжении сегодняшняя ночь – и лучше не думать, что вполнеможет возникнуть непредвиденное препятствие в виде, скажем, пьяных капо. Лучшене думать…

– Ну, покури, – сказал Гейнц. – Заслужил. Авечерком герр комендант собирается вам бал устроить, вот уж где повеселитесь…

Когда их загнали в клуб, Вадим вновь непроизвольно покосилсяна заднюю стену – ничего не изменилось, заветная доска оставалась на прежнемместе. Со сцены пропал фанерный щит, вместо него красовалось прикрепленное ктемному заднику, старательно расправленное красное знамя с густой и длиннойзолотой бахромой, украшенное огромным изображением былого пионерского значка иоптимистическим лозунгом: «Вперед, к торжеству ленинских идей!»

Под знаменем восседал на старомодном стуле герр комендант,помахивал сигаретой, словно дирижерской палочкой, а стоявший у краешка сценычерный бумбокс во всю ивановскую наяривал прочно забытую песню:

Я теперь вспоминаю, как песню,

пионерии первый отряд,

вижу снова рабочую Пресню

и знакомые лица ребят…

Пой песню, как бывало,

отрядный запевала,

а я ее тихонько подхвачу!

И молоды мы снова,

и к подвигу готовы,

и нам любое дело по плечу!

Герр штандартенфюрер, из второго ряда видно было, получалнешуточное эстетическое удовольствие, жмурился, словно котище возле горшка сосметаной, мечтательно подпевал, беззвучно шевеля губами, вообще ненадолго сталпоходить на нормального человека.

Потом это, правда, исчезло, как утренний туман, когда насцене появилась Маргарита и присела на свободный стул. А поднявшийсяследом с баяном на плече Гейнц браво раздвинул меха и сыграл нечто среднее межмаршем Мендельсона и музыкальной заставкой к программе «Время».

Комендант, такое впечатление, вернулся из иного, неведомогомира, бодро вскочил со стула и, выйдя к рампе, возгласил:

– Добрейший всем вечерок! Итак, продолжает функционироватьнаша крохотная уютная преисподняя, и я, ваш добрый старый дьявол, делаю все,чтобы вы не заскучали! Надеюсь, вы цените мою отеческую заботу? Овации неслышу, пробляди позорные!

Почти мгновенно, будто нажали кнопку, грянула овация –бурная и нескончаемая. Затянулась она настолько, что Вадим стал ощущать боль владонях – как, наверняка, и остальные. Прошло добрых три-четыре минуты, преждечем комендант подал знак прекратить. Растроганно смахнул согнутым указательнымпальцем невидимую слезинку:

– Если бы вы знали, как мне дорого это признание моихскромных заслуг… Век бы с вами не расставался, золотые мои, брильянтовые ияхонтовые. Вы, конечно, уже в большинстве своем не золотые, да и брильянтовпоубавилось после моих трудов, но это метафора, как вы, быть может,догадываетесь… Главное, продолжается наше небывалое единение, вам хорошо ивесело со мной, а мне приятно с вами. Настолько, что решил я устроить вам бал.Будет у нас и художественная самодеятельность, и торжественная часть, а назакуску обещаю вам самый настоящий триллер! Честью клянусь! – Он полез вкарман черного френча, извлек шоколадный батончик и поднял над головой: – Вотздесь у меня шоколадка, господа «полосатики»! Вкусная шоколадка! Сам бы ел, дао вас забочусь! Найдется среди вас такой, который сможет, выйдя на эту сцену,спеть нам еще какую-нибудь хорошую ностальгическую песню – про юных пионеров,про былые советские идеалы и героические свершения? Кто хочет в два счетазаработать вкусную шоколадку? Нет здесь никакого подвоха, судари мои. Думайтебыстрее, а то осерчаю и внесу в культурную программу нехорошие изменения…