— При нем обнаружены личные часы потерпевшего. Золотые, старинные и с цепочкой. Да, да, подозреваемый пытался продать эти часы. Вполне возможно, что убийство тоже его рук дело.

Сынок Вирсавии каждый раз реагировал на это замечание одинаковым возгласом:

— Я не убивал! Это все они!

Но так как дежурный звонил трижды — сначала он позвонил майору, потом капитану, а потом еще и самому Мурашову, то с каждым новым сделанным дежурным звонком голос мальчишки звучал все менее и менее уверенно. Наконец он совсем стих и с тоской попросил у дежурного:

— Дяденька, вы только маме моей не говорите, пожалуйста, что я с часами натворил.

— Она все равно узнает, когда тебя судить будут.

— Как судить? — встрепенулся мальчишка. — За что? Я же его не убивал!

— Ну, допустим, а часы тогда откуда?

— Часы Валька взял!

— А тебя самого-то как звать?

— Иеремия.

— И уже ложь! Судя по паспортным данным, ты — Константин.

— Но отец Захария меня крестил и назвал Иеремией.

— Видишь, — осуждающе произнес дежурный. — Он тебя крестил, а ты его убил.

— Я не убивал! Сколько раз можно повторять? Это Валька в руках отвертку держал.

Это уже было похоже на начало диалога. И дежурный заметно оживился:

— Какую отвертку?

— Обычную… металлическую.

— И что же вы на старика с металлической отверткой напали?

— Да не нападали мы на него. Не знаю, откуда он вылез. Как из-под земли появился. Мы там стояли, о своем разговаривали, а он на нас набросился. Мы сначала даже не поняли, кто это такой.

— Отчего же не поняли?

— Так ночь уже была. Темно. Почти полночь.

— И что же вы в полночь по улицам шатались? Чего вам дома не сиделось?

— Дело у нас было, — хмуро произнес подросток, опустив глаза.

— И что за дело?

Но Костя молчал. И тогда дежурный предположил:

— Небось с девушками собирались познакомиться?

Костя вздрогнул и устремил на него удивленный взгляд:

— А вы откуда знаете, дяденька?

— Да уж чего тут не знать, — усмехнулся дежурный. — Стоит на твои прыщи взглянуть, сразу же ясно становится, о чем у тебя мысли в голове крутятся. И что? Симпатичная хоть девушка-то?

Костя замялся.

— Я не знаю, — наконец признался он. — Это Валькина знакомая. Она тут в городе живет.

— И что за девушка?

— Валька сказал, что она всем дает, только ей самой за это денег нужно дать.

— Вот как… И много?

— Нет, не очень. Тысячу рублей.

— Действительно, вполне приемлемая такса за удовольствие. И вы решили ограбить старца, чтобы потом продать его часы и разжиться деньгами для снятия проститутки?

— Она не проститутка! — дернулся Костя. — К проститутке я и сам бы не пошел никогда в жизни! Мама говорит, что у тех, кто к проституткам ходит, носы отваливаются! А Лиля — она хорошая.

— Только за секс деньги берет, — усмехнулся полицейский. — И не проститутка при этом! Адресок этой Лили мне не подскажешь?

— Я не знаю. Валька должен был меня к ней отвести. Он сам к ней ходил, ему бабка на день рождения целых полторы тысячи дала. Лиля ему за эти деньги целых два раза позволила.

— Молодец, Лиля, — машинально похвалил дежурный. — Знает, что постоянным клиентам скидка полагается. Ну, а со старцем-то вы чего не поделили?

— Мы его не видели, когда разговаривали, — принялся объяснять Костя. — Не знаю, откуда он там вообще взялся. Там сад заброшенный и дом пустой стоит. Вроде бы никого не было, когда мы пришли. Мы думали, нас там никто не услышит. Отец Захария на молитве. Остальные все спят. А потом шорох, и вдруг на нас кто-то накинулся.

В темноте, да еще перепугавшись до смерти, мальчишки не сумели оказать достойного сопротивления. Двое из них получили ощутимые удары чем-то тяжелым, чем размахивал напавший на них человек. И лишь один Валька не растерялся. Под одеждой он прятал заточенную отвертку, над которой сам лично покудесничал. Заточенная отвертка — грозное оружие в руках любого, даже самого неопытного пользователя. А Валька сделал такую, наслушавшись рассказов своего дяди, к которому ездил недавно в гости.

— Валька эту свою отвертку выхватил и ткнул, не глядя, да еще мы с Севой набросились, старик и упал. То есть мы тогда еще не знали, что это отец Захария упал. А полезли смотреть, прямо обалдели.

Обычно старец прогуливался по поселку в белых одеяниях, но, сказав тем вечером всем в поселке, что удаляется на покаянную молитву о прощении за грехи своего сына, старик облачился в черную рясу. Это и спутало подростков.

Увидев, что они натворили, подростки испугались. Они прекрасно понимали, что им будет за драку со старцем, не говоря уж про нагоняй за планы похода к проституткам, что, собственно говоря, и ввело старика в такой гнев, что он набросился на них.

— А потом Валька начал его осматривать и сказал, что он не дышит.

Это, с одной стороны, напугало подростков еще больше, а с другой, заставило приободриться. И Валька, самый опытный из них всех, мрачно заявил:

— Так даже лучше, никому про нас не расскажет и наказать уже не сможет.

— Но ведь мы его убили!

— А кто может это доказать?

— Узнают.

— Если мы не проболтаемся, то никто не узнает.

И Валька сурово посмотрел на притихших приятелей.

— Мы теперь с вами должны держаться заодно, — произнес он. — Проговорится один, гореть всем троим. Ведь никто не скажет, кто из нас убил старика. Может быть, это от твоего удара старик скопытился, или от твоего, или от моего. Мы все с ним дрались, любой из нас мог его убить.

— И что же нам делать?

— Пусть лежит тут, — решил за всех Валька. — Не будем его трогать. Сейчас возвращаемся по домам и делаем вид, что никуда не ходили. Если что, то мы молчок.

Они так и сделали. Но напоследок Валька все же пошарил по карманам старца, но денег у него не нашел, зато обнаружил золотые часы. Весь следующий день трое друзей провели в большой тревоге. С самого утра они ожидали, что будет найдено тело старика и начнется паника в поселке. Но все шло своим чередом, никто не поднимал крика. И когда друзья пришли на место своей ночной стычки с главой поселка, то они с изумлением поняли, что тело исчезло.

— Конечно, мы перетрухали ужасно. Если старик ушел, значит, он остался жив.

Друзья стали ждать ужасных санкций в свой адрес. Они были уверены, Захария готовит им жестокое наказание. Но время шло, а ничего по-прежнему не происходило. И лишь к вечеру, когда по поселку прошла волна паники и стало ясно, что старец все-таки умер, ребята вздохнули с облегчением.