К совету Рица сбавить темп я прислушалась, но вот к его прогнозу отнеслась скептически, и тем сильнее было мое удивление, когда уже к концу первой недели после возвращения в ряды Корпуса Солара во время утреннего построения заметила вслух, что я постепенно возвращаюсь к прежним показателям выносливости. Конечно, до прежних значений мне еще предстоит пробежать не один десяток километров, но я уже и сама чувствую улучшения.

За прошедшую неделю я успеваю сдать два пропущенных экзамена. Увидев мои оценки по полевой медицине, Паула, изрядно пугая меня внезапностью своего восторженного вопля, отбирает планшет с результатами.

– На три балла больше, – напевает она, подсовывая планшет под нос Клоду, который сидит на диване, читая книгу. – Ты обошла Юна на целых три балла! – радостно восклицает девушка, поворачиваясь ко мне. – Клод настаивал, что в нашем наборе именно у Юна будет самая высокая оценка по полевой медицине, – поясняет она.

Невозмутимо пожав плечами, Клод возвращается к чтению.

– То, что я оказался неправ, не делает тебя победителем в нашем споре, – говорит он, переворачивая страницу. – Ты ведь тоже ошиблась, полагая, что максимальная оценка достанется Берту.

– Его оценка на балл ниже, чем у Юна. – Альма заходит в общую комнату, закрывая за собой раздвижную дверь, ведущую в женскую часть казармы. – Кажется, командор Гектор успел немного подзабыть лекции Корпуса. Поздравляю, Арника, – она улыбается, – для меня этот экзамен был самым сложным.

Сначала мне кажется, что я получила такую высокую оценку не совсем справедливо, что она досталась мне только благодаря везению, но не на экзамене, нет, – мне повезло в том, что материал некоторых пропущенных занятий мне разъяснял сам Главный доктор Корпуса, но позже я понимаю, что главную роль здесь сыграло даже не это, а – в который раз – мой предыдущий опыт. Травмы были частью моей рабочей повседневности, и мне не раз приходилось оказывать первую помощь пострадавшим силентам, а порой даже и другим Смотрителям.

Благодаря Министру специальность Смотрителя навсегда перестала быть такой, какой была в мое время. Новая бирюзовая форма Смотрителей теперь довольно часто мелькает на уровнях Корпуса, и, рассматривая ее обладателей, я вижу перед собой активных и энергичных людей, чьи глаза горят энтузиазмом. Вот и сейчас, в ожидании остальных членов отряда, я изучаю небольшую группу Смотрителей, которая обедает в нашей столовой, что сейчас пустует, – освободившись после сдачи очередного экзамена, я пришла в столовую гораздо раньше остальных, поэтому, кроме Смотрителей, здесь еще никого нет.

– Твои силенты в надежных руках, – раздается позади меня, и я вздрагиваю, выныривая из своих мыслей. Виктор. Кажется, мне уже достаточно какой-то доли секунды, чтобы отличить его голос. Поворачиваясь, я вижу, что он тоже рассматривает стол Смотрителей. – Хотела бы вернуться к ним? – интересуется Виктор, встречаясь со мной взглядом.

– Нет, – вылетает у меня еще до того, как я успеваю задуматься над этим вопросом, и взгляд Виктора красноречиво говорит о том, что меньше всего он рассчитывал на ответ, категоричность которого стала неожиданностью даже для меня. Я опускаю глаза, разрывая зрительный контакт, – удивление в глазах Виктора отвлекает, не позволяя сосредоточиться, мешая сформулировать объяснение.

Мой ответ был искренним. Я не могу вновь надеть на себя форму Смотрителя, не могу повернуть назад, ведь слишком сложный путь уже был пройден и так много еще предстоит пройти… Я не брошу свой отряд, ведь есть обязательства и обещания, как негласные, так и те, что уже были произнесены вслух, но гораздо важнее то, что я не хочу бросать свой отряд. Даже если не задумываться об обязательствах – теперь, когда Смотрители тоже часть Корпуса, я с чистой совестью могла бы перевестись к ним в том случае, если наш отряд все-таки попадет на Второй круг, но…

Я больше не вижу себя Смотрителем.

Виктор продолжает смотреть на меня, явно рассчитывая услышать объяснение, но я все никак не могу найти подходящих слов, поэтому решаю перевести все в шутку:

– Такие навыки, как невероятно точное метание ножей, не должны пропадать зря.

– Слышал, теперь ты и стреляешь неплохо. – Мимолетная улыбка все-таки появляется на лице Виктора, но я вижу, что он не принимает мои слова всерьез. Запоздало я понимаю, что Виктора мне не обмануть, что сейчас все мои уловки для него слишком очевидны, ведь он помнит меня Смотрителем и знает, что еще недавно мог бы услышать совсем другой ответ. Вздохнув, я осторожно оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что столовая все еще пустует и наш разговор не привлекает внимания посторонних.

– Ты ведь сам знаешь, как много усилий было приложено, чтобы сегодня я могла стоять здесь в форме курсанта, – тихо говорю я. Пусть даже на самом деле эта причина второстепенна, она звучит достаточно весомо, в то время как главные причины связаны с моим внутренним состоянием, а разъяснить их здесь и сейчас не получится. Они очевидны для меня, я чувствую их важность и весомость, – но выразить их вслух я еще не готова, ведь у меня пока что нет правильных, подходящих слов, а случайные слова не подойдут… только не для Виктора.

– Я уже не могу уйти, – продолжаю я, – не сейчас. Жизни, которые я успела затронуть, люди, которые стали частью моей жизни… Я не могу все это бросить.

«Я не хочу это бросать» – заканчиваю я уже мысленно. Вернувшись в Корпус после болезни, я наконец-то впервые за долгое время смогла почувствовать, что нахожусь на своем месте, что я именно там, где должна быть. Я стала частью отряда Солары, в то время как отряд Солары стал частью меня.

– Ты изменилась, – замечает Виктор, вглядываясь в мое лицо. – Это… даже странно. – Он усмехается, опуская взгляд. – Я так долго присматривал за тобой, что в какой-то момент начал думать, будто знаю тебя, будто всегда могу понять, о чем ты думаешь. Почти как седовласые, – добавляет он. – Мне казалось, что я мог чувствовать твои переживания даже тогда, когда ты пыталась спрятать тревожность за ширмой спокойствия, что была почти идеальна, но теперь…

Виктор не успевает договорить – кто-то окликает меня по имени. Обернувшись, я вижу Солару, которая нетерпеливым жестом подзывает меня к себе. Я не удерживаюсь от разочарованного вздоха: неизвестно, когда в следующий раз удастся поговорить с Виктором, ведь работа с Бенедиктом почти не оставляет ему свободного времени. Но мне не хочется уходить, оборвав разговор на полуслове, поэтому, уже шагнув в сторону Солары, я поворачиваюсь назад.

– Я больше ничего не прячу, – глядя в серые глаза, говорю я.

Когда я подхожу к Соларе, она окидывает меня внимательным взглядом.

– Не забудь надеть форму. Тренировка у Кондора, – отрывисто говорит она. – Он ждет тебя сегодня в семь. – Похлопав меня по плечу, она заходит в столовую.

И это все? Оборачиваясь, я вздыхаю, досадуя, что Виктор уже ушел. Неужели Солара не могла сообщить про тренировку, например, после обеда?

Спускаясь на лифте в назначенное время к Кондору, я не могу не размышлять о тех смутных подозрениях, что посещали меня в медблоке. Я справилась, я не позволяла себе думать на эту тему, пока не было возможности поговорить с Кондором, но сейчас, когда она наконец-то появилась, я даже не представляю, как можно начать подобный разговор. Впрочем, мои тренировки у Кондора чаще всего проходят с участием других курсантов, откровенничать при которых он точно не станет, так что подходящий случай, скорее всего, выдастся нескоро…