– Точно, – кивнула Вера. – Есличестно, я в шоке. Ну совсем не ожидала такого! Мы с Геной на одну девочкурассчитывали, а потом – бабах – двое. Ну, что ни делается, все к лучшему. Генкамне сразу предложение сделал, мы расписались. Оказывается, мама моего мужа издвойни, я и не знала. Он меня вообще с ней не знакомил, боялся, не понравлюсь.А теперь замечательно получилось, сразу двух бабушек имеем, одна из них врач.Не всякая молодая мамочка так устроится. Квохтают надо мной, на руках носят,уже дежурство расписали, кто когда и сколько с внуками сидеть станет, чуть непередрались, каждая хочет больше времени с детьми проводить. Ну, теперьпонятно, что я в «Лам» уже не вернусь.

– Почему решили, что вас назадзовут? – тихо спросила я. – Хотите кофе? И булочку? Они тутзамечательные.

Вера прижала руки к необъятному животу.

– О господи, опять они драку затеяли…Нет, спасибо. Кофе мне доктор запретил, а о плюшках лучше не напоминайте, я ихдо смерти люблю, но уже и так на танк похожа. Лягу в кровать, ног не вижу.

– Это живот, вот появятся детки и сновапревратитесь в тростиночку, – с видом умудренной матроны заявила я.

– Ох, сомнительно, – протянулаВера, – еще три месяца ждать. Интересно, в кого превращусь?

– Думала, роды вот-вот, живот такойбольшой.

– Это из-за двойни, – отдуваясь,сообщила Вера. – Ох, сил уже никаких не осталось такую тяжесть таскать.Что же касается «Лам», то очень хорошо знала: Реутова не справится с работой,ее выгонят и ко мне прибегут.

– Почему?

Вера ехидно заулыбалась.

– Вы, наверное, новенькая, из отделакадров?

Не желая пока ничего рассказывать о себе, яиздала некий звук, который можно было принять как «да» или «нет», по желанию.

– Реутова при всей своейхабалистости, – спокойно продолжала Вера, – очень наивная. Онаполагала, что справится с работой консультанта, но это только на первый взглядлегко. Многие думают, что уж тут трудного, бабам шмотки всучить, спой песню промоду, расскажи о всяких примочках, типа курток-трансформеров, и греби отидиоток чаевые. Но на самом деле продажа одежды очень сложное дело.

Я сделала заинтересованное лицо.

– Да?

Очень давно Вовка Костин, объясняя мне, какимобразом нужно разговаривать со свидетелями и с людьми, которые могут владетьнужной информацией, сказал: «Главное, найти у человека некую болевую точку инажать на нее. Обнаружить подобную педаль не просто, и пользоваться ею следуетумело. Допустим, собеседник увлеченный садовод, следовательно, заведи разговоро посадках, к тебе проникнутся доверием. Если точно в курсе, что старичок, откоторого надо кой-чего узнать, зюгановец, ругай современные порядки, еслинужный человек член общества любителей поэзии Бернса, скажи, что обожаешьслушать волынку. Абсолютное большинство людей испытывает тягу к тем, кторазделяет их увлечения или ненавидит один и тот же объект». Я совет Костинаприняла к сведению и сейчас стараюсь изобразить заинтересованность.

– Да, – закивала Вера. – Одежда– это наше второе «я». Продавец должен четко понять, что хочет человек, иобъяснить ему, как стать прекрасней. Не следует совать в нос тетке, всю жизньпредпочитавшей коричневый цвет, розовую блузку и твердо заявлять: «Я ношутакие, мне нравится». Покупательницы в «Лам» – публика особая, моментальноответят: «Тебе нравится, ты и носи, а мне живо тащи вон ту, темненькую». Надопоступать иначе.

– Как же? – на этот раз снеподдельным любопытством поинтересовалась я.

Вера улыбнулась.

– Существует много путей. Ну, допустим,приносишь то, о чем попросили, но прихватываешь и розовую кофточку. Вешаешь вкабинке, потом всплескиваешь руками: «Ой, простите, случайно с кронштейнавзяла. Это не ваш любимый цвет. Сейчас унесу. Правда, интересный крой? Блузка вединичном варианте. Смотрите, она в тон вашего румянца. Как нет румянца? Щекитакие нежные! Ой, и правда нет… Надо же, это розовый цвет, оказывается, таксильно освежает. О-о-о, у вас глаза стали яркие…» Через полчаса покупательницауйдет в розовой кофте, а в следующий визит потребует: «Где Вера? Пусть меня онаобслуживает». Ясное дело, все довольны. Я получаю хорошие чаевые, «Лам» распродаетколлекцию, а дама, отказавшись от мрачного цвета, выглядит моложе.

– Понятно, – закивала я. – Вонтут какие тонкости…

А моя собеседница продолжала пояснения:

– Реутова с первого дня позавидовала моимзаработкам, ну и расстаралась, все сделала, чтобы меня выперли. Такие сплетнираспустила: у Залейко гонорея! Я, если честно, особо не переживала, ужебеременная была, все равно уходить в декрет. Но никому о своих планах нерассказывала, за фигом нервничать. Тихо слиняла, устроилась в бутик «Каск», онимной страшно довольны, через три года назад ждут. Что, Реутову выгнали?Некрасиво получается: работала я отлично, но как слухи полетели, меня вонвыставили, Галину слушали, а сейчас, когда поняли, что не следовало Веру наГалю менять, назад зовете. Так что натворила ваша красавица? Небось нахамилакакой-нибудь Калистратовой? Реутова не умеет людей обслуживать!

Я повертела в руках чашку.

– Понимаете, Вера, с Галей случиласьнеприятность.

– Сперла чего и попала в ментовку? –радостно поинтересовалась будущая мать. – Совсем не удивительно!

– Галя заболела.

– Вау! Надеюсь, тяжело?

– Вообще-то, она умерла, – осторожнопродолжила я.

Вера широко распахнула серые глаза.

– Умерла в смысле… умерла?

– Ну да.

– На тот свет отправилась?

– Верно.

Будущая мать растерянно затеребила бумажнуюсалфетку.

– Вот черт, – протянула она, –а я про нее гадости болтала. Собственно, правду говорила, но как-то нехорошо.Под машину попала?

– Нет, ее убили.

– Где?

– В «Лам».

– Кто? Ну и ну!

Я поманила официантку, заказала себе еще кофеи начала вводить Веру в курс дела. Молодая женщина молча выслушала меня, потомпогладила свой живот и спокойно спросила:

– Думаете, я прирезала Галку?

– Что вы, нет, конечно!

Собеседница облокотилась о стол.