Мирослав так и вцепился в него взглядом. НоШведов на него больше не смотрел. Махнул рукой и медленно побрел прочь. Свернулза угол и исчез.

Мирослав постоял, сунув руки в карманы ипокачиваясь с пятки на носок, потом плюнул и поспешил в сторону бульваров, кудаи держал путь с самого начала. Но через пять шагов остановился, фыркнул иповернул назад. Пробежал ту нишу в каменной ограде, около которой они толькочто ругались со Шведовым, добежал до поворота на рю Прованс – и замер, увидевтого, с кем только что простился навеки. Шведов сидел на кромке тротуара,обхватив руками колени и положив на них голову. Под зеленоватой рубашкой смарочкой «Burton» торчали острые лопатки. Шведов, казалось, дремал. Ветерокчуть пошевеливал его темно-русые с рыжинкой волосы.

На эту неподвижную, скорчившуюся фигуру слюбопытством поглядывал малорослый тощий араб, торговавший в лавочке напротивбагетами-сандвичами.

Мирослав постоял, сунув по своему обыкновениюруки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, потом перешел дорогу и принялсяразглядывать товар в витрине. Одни сандвичи были с сыром, другие с мясом, атретьи с креветками. Все это было щедро переложено зелеными салатными листьями.Мирослав подумал-подумал, потом купил по штучке каждого сандвича, пакетик соусакарри, а также две бутылки диетической колы. Прижимая все это добро к груди,снова перешел улицу, встал над Шведовым.

Тот не шелохнулся, словно ничего не замечал.

– Эй! – тихонько окликнул Мирослав.Потом, не дождавшись отклика, рявкнул погромче: – Эй!

Шведов вскинул голову и какое-то мгновениенеприступно смотрел на него. Его глаза были студены.

– Чего еще? – буркнул он каменнымголосом, глядя на Мирослава с неудовольствием, будто ему помешали посредиважного дела.

– Ты багеты с чем больше любишь: с сыром,мясом или креветками?

– А что такое багеты? – спросилШведов, и голос его чуть дрогнул.

– Да вот эти длинные булки, –показал Мирослав. – Типа, сандвичи.

– С креветками, – быстро сказалШведов. – И с мясом. И с сыром.

– Соус нужен? – тихо, чтобы нерасхохотаться от внезапно навалившегося облегчения, спросил Мирослав.

– Ага.

– Карри сойдет?

– Сойдет.

Мирослав отдал ему все три багета, щедросдобрив каждый соусом, поставил тут же, на тротуар, бутылки с колой и вернулсяк прилавку. Араб широко ухмылялся, но от комментариев благоразумновоздерживался. Мирослав попросил сделать багет с мясом и сыром вместе, взял ещесоус и бутылку колы, перешел дорогу и сел рядом со Шведовым, который ужеоткусывал от всех трех сандвичей поочередно и запивал то из одной, то из другойбутылки.

Вдруг он перестал жевать и уставился наМирослава покрасневшими глазами.

– Ты не понимаешь, – пробормотал онсдавленно, однако было это из-за волнения или из-за непроглоченного куска,Понизовский не мог понять. – Но я не могу тебе объяснить, зачем приехал вПариж. Не могу! Так получилось. Такую глупость спорол... не думая, просто сперепугу. Это не имеет к тебе и твоим делам никакого отношения, честное слово!Я в жизни не видел того парня, ну, гасконца, не знаю, кто он такой, зачем менявстречал. Может, в самолете был еще один Алексей Шведов? Или тут какая-топутаница. Но я никого из них не знаю, честно! Я не шпионил за тобой, ну вот чемхочешь клянусь!

Он закашлялся.

– Не подавись. – Мирослав заботливопостучал его по спине. – Ладно, проехали. Ешь давай, время дорого.

Шведов кивнул и снова начал истово жевать.

Мирослав последовал его примеру. Честноговоря, он думал, что они застрянут здесь надолго, однако Шведов принимал пищуудивительно споро. На каждый багет у него пришлось не более пяти минут, так чтопривал в общей сложности занял какую-то четверть часа.

– Еще хочешь? – спросил Мирослав,когда Шведов догрыз последнюю корочку и допил всю колу.

Тот нерешительно моргнул, похлопал себя поплоскому животу (Мирослав только головой покачал – он и с одного багета чувствовалсебя битком набитым, а в тщедушного Шведова как поместились аж три?!), подумал,но все же отказался:

– Спасибо, нет. Складывать больше некуда!

– Тогда что, поехали?

Шведов опять моргнул, на сей раз настороженно,потом встал:

– Поехали.

Но сначала они шли минут десять, пересеклибульвары Осман и Итальянцев, еще немного поплутали в сплетении улиц, прежде чемотыскали прокатную автостоянку, где Мирослав взял черный «Фольксваген» – самуюновую из всех бывших в наличии машин, – быстро проверил ее и выехал заворота, где ждал Шведов, безуспешно пытавшийся разобраться в подробнейшематласе автодорог Франции. У Мирослава дело пошло гораздо лучше, он вычислилнужный маршрут в две минуты, и совсем скоро они уже выехали из Парижа, держапуть на юго-восток – в Бургундию.

Доктор Белинский лежал на своей постели ибезуспешно пытался заснуть. Ситуация становилась привычной: лежать, тупосозерцая то мельтешение теней на стенке, то игру цветных пятен перед зажмуреннымиглазами, – и думать, думать... Сон в это время отлетал в иные миры, ноВениамин не больно-то переживал по этому поводу. Он внезапно обнаружил, что,кроме самого крепкого известного ему наркотического возбудителя – работы на«Скорой помощи», – имеется еще один, ничуть не менее сильный. Эторазрешение неразрешимых загадок. Недаром столько людей свихнуло мозги натеореме Ферма, которую невозможно доказать!

Сакраментальная фраза: «Значит, так...»