– Очень интересно, – важно кивнул Арсеньев.

– Ага. Главное, красиво и туманно. Кстати, АлександрЮрьевич, если не возражаете, я потом вам задам несколько вопросов для своейдиссертации. Вдруг больше не будет оказии познакомиться с майором милиции.

– Да, конечно, – выпалил Саня и смутился, с удивлениемобнаружив, как ему приятно, что появился повод встретиться с ней еще раз, –давайте я напишу вам мой телефон.

– Спасибо. Лучше сразу в записную книжку мобильного, бумажкия постоянно теряю, – она потянулась к сумке, достала маленький аппарат.

Когда они обменялись телефонными номерами, повисла неловкаяпауза. Арсеньев наткнулся взглядом на ее глаза, припухшие, сонные, но все равнокрасивые, главное, живые. Довольно редко встречаются живые ясные глаза, вкоторые хочется смотреть. Он все не мог решить, как лучше ее называть. Мери –ее настоящее имя, но почему-то оно совсем ей не идет, звучит по-русски как-томанерно. Маша – слишком панибратски, Мария Андреевна – чересчур официально игромоздко. Ну какая она Мария Андреевна со своей тонкой шейкой, с этимисмешными оттопыренными ушками? Вообще, она чем-то похожа на его бывшуюодноклассницу, тоже Машу, такую же беленькую, худенькую. Они дружили с первогопо десятый класс, и только когда она в семнадцать лет, на первом курсеинститута, выскочила замуж за какого-то хмыря, оказалось, что примерно свосьмого класса Саня был в нее влюблен. Да, американка удивительно напоминалату Машу. Может, именно поэтому ему было с ней так легко и одновременно неловко,словно они очень давно знакомы и их многое связывает?

– Значит, вам нравятся наши русские отчества? – уточнил он,принужденно кашлянув. – Мария Андреевна, вы отлично говорите по-русски. У васкакие-то русские корни?

– Спасибо, Александр Юрьевич, вы мне льстите, – онаулыбнулась и покачала головой, – да, отчество – это приятно. В этом есть.., каклучше сказать по-русски? Дистанция, почтение и одновременно теплота. У васвообще много всяких эмоциональных нюансов в языке, чего стоят только эти вашисуффиксы, которые передают оттенки отношения. Кот, котище, котик, котяра, – онасощурилась, было видно, с каким удовольствием она произносит русские слова,словно перекатывает на языке что-то очень нежное и вкусное.

И вдруг послышалось тихое отчетливое мяуканье. Арсеньев чутьне подпрыгнул от удивления.

* * *

– Сэр, вы слышите меня? – еще раз позвал полицейский.

"Если я обернусь, я упаду замертво”, – подумал АндрейЕвгеньевич.

Впрочем, он отлично понимал, что не умрет. Это глупости,ипохондрическое кокетство. Он просто улыбнется и ответит: “Да, конечно, но сначалая все-таки хочу заглянуть в аптеку”.

Он заставил себя медленно повернуть голову. Суставызатрещали, как старое сухое дерево под топором. Полицейский держал в руке нечтоплоское, черное, размером с небольшую книжку. Его широкое лицо все расплылось влукавой, укоризненной улыбке. Сверкали зубы и белки глаз. Григорьев подошелближе и узнал свой бумажник. Полицейский помахивал им, как веером.

– Нельзя быть таким рассеянным, сэр, – укоризненно покачалголовой полицейский, – смотрите, сумка порвалась. На вашем месте я бы выбросилэтот старый мешок.

Раз десять поблагодарив чернокожего гиганта, Григорьевнырнул в зоомагазин. Мешок действительно разлезался по швам. Надо бытьполнейшим кретином, чтобы посадить в одно отделение котенка, в другое сунутьбумажник с водительскими правами, кредитками и наличными деньгами. И главное,кроме мобильного телефона в чехле, пристегнутом к ремню джинсов, больше ничегос собой нет. В карман бумажник никак не влезал. А тут еще котенок принялсятолкать изнутри молнию и выбираться наружу. Главное в такой ситуации – не впадатьв панику, ничего не ронять. Бумажник сунуть за пояс, под свитер. Белого бандитавзять в руки. Мешок выкинуть к чертовой матери в урну у входа.

– Добрый день, могу я вам чем-нибудь помочь? – обратилась кГригорьеву молоденькая продавщица-китаянка.

Большие квадратные часы над прилавком показывал без десятитри. Значит в Москве сейчас без десяти одиннадцать вечера.

Андрей Евгеньевич огляделся. В магазине было пусто, толькоон и продавщица.

– Подержите, пожалуйста, моего кота, – попросил Григорьев, –мне нужно срочно позвонить, а потом вы поможете мне подобрать для него всенеобходимое.

– О, да, конечно, – продавщица осторожно взяла котенкасвоими крошечными детскими ручками и тут же ласково заворковала с нимпо-китайски.

"Если Машка спит, телефон все равно выключен, и я ее неразбужу, – утешал себя Григорьев, набирая код России и Москвы, – это, конечно,безумие, то, что я сейчас делаю, но я не могу больше. Я должен услышать ееголос. Я заслужил. Я, кажется, вычислил Колокола, впервые за эти годы я еговычислил. Более того, я теперь почти знаю, кто и почему мог убить Бриттена иКравцову. В общем, я молодец. Остается только определить, насколько верны моидогадки и как я могу все это использовать, чтобы защитить Машку”.

В трубке поскрипывала, посвистывала живая межконтинентальнаятишина. Григорьев тревожно косился на часы, на стеклянную дверь и уже собиралсянажать отбой, когда тишину прорвали ясные долгие гудки.

* * *

– Это мой телефон, – объяснила Маша. – Господи, какое у вассейчас смешное лицо! Это всего лишь телефон, а не кошка. Да, слушаю, – ответилаона в трубку по-русски.

Потом тут же перешла на английский, заговорила быстро итихо. Арсеньев понимал только отдельные слова.

– Нет… Я в порядке… Это почти центр.., еще нет.., неплохо,но все красное и отвратительный душ… Пока ничего определенного, я простопопросила, и все, не надо делать никаких ужасных выводов.., да, обещаю.., что увас с голосом? Вы не спали всю ночь и много курили.., нет, я отлично слышу…

Саня подумал, что наверное, универсальное английское “you” вданном случае все-таки обозначало “ты”, а не “вы”. Она говорила с кем-то оченьблизким. Ему стало интересно, с кем именно, но он ни за что не решился быспросить. Он слушал и чувствовал себя неловко. Он ведь не предупредил ее, чтопонимает по-английски. Вдруг она скажет что-то, не предназначенное для чужихушей?

– Как раз сейчас я у него дома.., трудно, но возможно..,что? Точно такой? Ты шутишь! Белый, с голубыми глазами? Это судьба. Я тебяпоздравляю… Твой Христофор в детстве был тоже настоящий бандит. Ты сам мнерассказывал.., нет, просто устала и хочу спать.., да, хорошо, обещаю… Я поняла,не волнуйся, я все поняла…. Нет, я не одна сейчас.., не могу… Целую тебя, ясама позвоню, – она отложила телефон и улыбнулась Арсеньеву.

– Неужели у вас в Америке еще кто-то курит? – спросил он.