– Что было дальше? – спросила она и налила себе еще воды.

– Девочка дремала, сидя на полу у батареи.

Он заклеил ей рот лейкопластырем. Она врезала ему ногой впах и выпрыгнула в окно. Что с ней стало потом, он не знает. Он испугался,убежал, больше в санаторий никогда не заходил и потом много лет оставался вродебы нормальным человеком, пока не обнаружил пистолет в багажнике новой машины.

– Вы не спали всю ночь, – грустно вздохнула Маша, – вы всюночь его допрашивали.

– Ага, он разговорчивый до ужаса, – ухмыльнулся Арсеньев, –хлебом не корми, дай рассказать о себе, таком необыкновенном и сложном. Недаромже он таскался по всем этим ток-шоу. Но знаете, что самое интересное? Детскийсанаторий находился в деревне Язвищи, в том же здании, где мы с вами побывалисегодня утром. А фамилия девочки была Григорьева. Нянька ведь при васрассказывала, как эта Григорьева выпрыгнула из окна третьего этажа в ноябревосемьдесят шестого. Она еще почему-то вас приняла за нее. Интересно, как еезвали, ту девочку? И что с ней стало потом?

Маша сидела, низко опустив голову, и ковыряла вилкой салат.

– Почему вы мне сразу, утром, не сказали про Феликса?

– Потому что вы и так уже все поняли. Несколько минут онисидели молча. Подошел официант, спросил, можно ли подавать горячее.

– Нет, чуть позже, пожалуйста, – сказал Арсеньев, – у насеще много закусок.

– Почему вы не едите? – тихо спросила Маша.

– Страдаю, – вздохнул Арсеньев, – все думаю о трех тысячахдолларов, которые потерял по вашей милости. Надо было взять их у Рязанцева. Ятеперь ночами не сплю и представляю, сколько всего мог бы купить на эти деньги.

– Например?

Арсеньев отправил в рот кусок утиного паштета и медленнопроизнес:

– Новую машину.

– На приличную не хватит, – покачала головой Маша.

– Ну тогда новый костюм. И еще я бы съездил в Грецию наостров Родос.

– Почему именно на Родос?

– Не знаю. Видел картинки в каталоге какой-то турфирмы. Иеще я бы купил новый письменный стол, кожаный крутящийся стул, хорошийспиннинг, маску для подводного плавания, кроссовки “Адидас”, дубленку и новыезимние ботинки долларов за сто пятьдесят.

– Все, стоп, ваши деньги уже кончились, – улыбнулась Маша.

– Да, действительно, а вроде бы ничего и не купил. Что свами было в больнице?

– Со мной? В больнице? – Маша сделала удивленные глаза.

– Вы сидели там совершенно белая, а когда эта нянькаперепутала вас с какой-то Григорьевой, вы чуть в обморок не упали.

– Я? В обморок? – Маша засмеялась. – Это вы чуть не упали,когда я вам сказала про “Фольксваген-гольф”.

– Еще бы мне не упасть, – хмыкнул Арсеньев и, помолчав,спросил:

– Как вы думаете, Рязанцев заберет жену из больницы?

– Я об этом не собираюсь думать, – Маша нахмурилась ипомотала головой, – я просто найду способ связаться с ее детьми и отправлю имподробное послание по обычной почте или по электронной.

Замяукал телефон, Маша долго рылась в сумке, наконецотыскала.

– Где ты? Почему не звонишь? – спросил Григорьев.

– Привет. Со мной все в порядке. Я ужинаю в ресторане, –ответила она по-английски.

– С кем?

– С майором милиции.

– Очень интересно. Скажи, тебе картинки пригодились?

– Конечно! Я же говорила, что я гениальный психолог.

– Машка, не морочь мне голову, я знаю, что убийцу задержали,какой-то Феликс Нечаев, заместитель Кравцовой.

– Да. Он самый, который на картинках.

– Я с ума с тобой сойду, честное слово, – проворчал АндрейЕвгеньевич по-русски, – скажи, ты здесь нормально питаешься?

– Я же говорю, что сижу в ресторане, в отличном ресторане,передо мной много разной еды, вкусной и полезной.

Подошел официант и поставил на стол бутылку французскоговина “Божоле” 1986 года.

– Мы не заказывали, – удивился Арсеньев.

– Это вам презент воя от того столика, у окна.

– Почему ты замолчала? – спросил Андрей Евгеньевич. – Все впорядке? Ответь, пожалуйста.

– Да, все хорошо, не волнуйся, я тебе потом перезвоню; –Маша резко захлопнула крышку телефона.

За столиком у окна, совсем близко, сидел в одиночествеэлегантный старик, с седым военным бобриком. Верхняя часть его лица казаласьтемнее нижней. Вероятно, он совсем недавно сбрил бороду. На нем был дорогойсерый костюм, белоснежная рубашка, строгий галстук в косую полоску. Он смотрелна Машу, улыбался и приветливо махал рукой.

– Вы его знаете? Кто это? – шепотом спросил Арсеньев.

– Впервые вижу.

– Может, он тоже вас с кем-то перепутал?

– Скорее всего, – кивнула Маша, – надо вернуть вино.

Официант послушно понес бутылку к столику у окна, но тут жебыл отправлен с ней назад.

Всеволод Сергеевич Кумарин смотрел на Машу и продолжалулыбаться.