Копал я недолго, но за это короткое время о чем только не передумал, в первую очередь, конечно, о маме, у нее больное сердце и как пережитое этой ночью отразилось на ней. Освободились ли они с Лизой? И очень важно — сами или кто помог? Не дай Бог, о захвате узнают в деревне, тогда уж точно люди из важной конторы возьмутся за меня. Но это в том случае, если останусь в живых. Кто знает, как поведет себя страшная сила, таинственным образом связанная с камнем заклятия. Если гибель Х-ва произошла случайно (я совсем не хотел его смерти), то теперь мне придется попросить или приказать. Хотя, возможно, таких понятий для хранителя камня не существует, ему нужно просто желание того, кто им обладает, а в какой форме это будет произнесено, не важно. Так что зря я опасаюсь как-то оскорбить его.

Как до этого говорил, закопал я камень глубоко, и когда он показался, я не торопился его поднимать. Странно, но у меня было чувство вины перед ним, пусть не вины, а ощущение, что я обманул его. И, честно сказать, ждал наказания за то, что оставил его здесь. И брать его мне совсем не хотелось, и я лишь пялился на него, пока стоявший на краю ямы носатый не крикнул:

— Ты че, козел, тормозишь? Копай.

— Должен я хоть немного отдохнуть?

— На том свете отдохнешь.

Я поднял камень, мне не хотелось никого убивать, и лишь угрозы носатого заставили меня тихо произнести:

— Я хочу, чтоб эти двое погибли.

И тут же мне на голову свалился носатый, чуть не свернув мне шею. Я быстро вылез из ямы, рядом, глядя остекленевшими глазами в небо и раскинув руки, лежал Цыпа. Я забрал оружие и кинулся к берегу, о камне (закопать снова или оставить себе) я боялся даже думать, сначала надо было выручить Николая и Никифорова.

Прячась за стволом лиственницы, я приказал бандиту положить на землю оружие и сделать десять шагов вперед, что он безропотно исполнил. Затем приказал лечь на землю и положить руки на затылок. После чего развязал Николая и Никифорова.

— А где Нос с Цыпой? — спросил Никифоров, потирая запястье.

— Там, — показал я на небо, — я же терминатор.

— А что с этим будем делать? Оставлять в живых нельзя, он приведет других.

— Не знаю.

— Я знаю, — отозвался Николай, — он меня связанного метелил и к Лизе под подол лез. Представляешь? Пусть попробует избить меня в честной драке, — Николай подошел к лежащему и пнул его в бок: — Вставай, сука!

Колыма, как и все из банды Кукарева, был крепкого телосложения, а Николай погрузнел, да и тренировался последний раз на службе. Однако Колыма хотел жить, боялся драться в полную силу и позволил Николаю избивать его, надеясь, что все и закончится простым избиением. И в очередной раз оказавшись на земле, не попытался даже встать, а сидел, вытирая кровь с губы.

— Дерьмо, привыкли кучей на одного, — Николай отошел к реке и стал пригоршнями плескать в лицо воду.

И тут к сидевшему направился Никифоров, Колыма быстро вскочил, вынул из кармана нож — вылетевшее лезвие блеснуло на солнце. Но это не остановило Никифорова, как-то легко, отточенным тренировками приемом, он перехватил руку с ножом, заломил так, что Колыма вскрикнул и опустил нож. В ту же минуту Никифоров обхватил его шею, резкий нажим… и обмякшее тело Колымы словно по стене скользнуло по стоявшему Никифорову и распласталось на галечном берегу. Никифоров поднял нож и сунул в карман.

— Черт! — от досады я схватился за голову. — Зачем ты это сделал? Хватит трупов! Хватит!

— Зачем? Я не хочу, чтобы они врывались в дом, грозились изнасиловать сестру и на моих глазах раздевали ее донага. Думаешь, я вот так, походя, рассказал им о тебе и показал твой дом? Не должны мы были его отпускать, не должны.

— Этого нам еще не хватало, — показал Николай в сторону реки: — Моторка.

Мы унесли и спрятали в кустах тело Колымы, оружие и стали ждать. Вскоре Николай определил, чья моторка:

— Участковый. Нас ищет. Что будем говорить?

— Придумаем по ходу пьесы.

Участковый вышел на берег, пару раз присел, разминая затекшие ноги, внимательно оглядел наши разбитые лица, хмыкнул, крутнув головой, и спросил:

— И где же ваши похитители?

— Уехали. У них тут катер стоял, — не моргнув глазом, соврал я.

— Так чего в село не едете?

— С мотором что-то.

— Вода в топливе, в темноте не тот бачок схватил, — объяснил Николай. — Воду слил, сейчас прокачаю и вперед.

— Что им от вас нужно было?

— Нужны им были я и он, — показал я на Никифорова. — Николая они прихватили прицепом как моего родственника. Пытали, когда мы прибыли в Красное и не посещали ли Жердяевку. Что-то там произошло такое.

— А вот Лиза слышала, вроде они у тебя про какой-то сундук спрашивали и ты обещался им отдать.

— Это я соврал, чтоб их подальше от дома увезти.

— Складно излагаешь. Поехали, в селе поговорим. А то Лиза с Марьей Семеновной испереживались.

— К Дарье не заходили? — спросил Никифоров.

— Нет. А что с ней?

— Связали и рот скотчем заклеили.

— А Редькин где?

— В Боровой, — ответил за Никифорова Николай, — уже двое суток машину ремонтируют, повезли туда комбикорм и сломались. Скорей всего, нажрался и боится дома появляться. Вдруг Яков снова начнет его от пьяни лечить. Алексей, надо бы сделать так, чтоб в селе о нашем захвате не знали.

— Постараюсь. Вашим я уже сказал, чтоб молчали. Предупредим и Дарью. Поехали.

Я был в замешательстве, оставлять трупы, оружие, а вдруг кто приедет рыбачить. Шума не оберешься. Но Николай решительно подтолкнул меня к лодке, садись, мол.

Мотор у участкового завелся с первого рывка, а вот у Николая зафордыбачил.

— Яков, садись к Алексею, наших успокойте и Дарью. А мы догоним.

— Снова в какую-нибудь историю влезете, — предупредил участковый, и его моторка стала стремительно удаляться от берега.

Николай делал вид, что копается в моторе, пока старенькая «Обь» участкового не скрылась за поворотом. После чего мы покинули моторку.

Николай забрал оружие и вторую лопату, а я взвалил на плечо Колыму.

Возле выкопанной мною ямы Николай оглядел тела погибших и удивленно спросил:

— Как ты их умудрился выключить? Ни одной царапины. Я думал, ты их лопатой.

— Молчи! — я прижал палец к губам. — Не говори ни слова. Закапываем и уходим. Все расскажу потом, — я боялся, как бы излишняя любознательность Николая не разозлила хранителя.

— Понял, — шепотом произнес Николай, — выходит, ты не выкинул…

Я поднес к его носу кулак, и Николай сразу заговорил о другом:

— Может, оставим один автомат? Сам видишь, что творится. Сколько их еще?