В одно мгновение все изменилось. Она словно стала на ноги иогляделась вокруг после всемирной катастрофы. Все кругом лежало в руинах, дымзастилал горизонт, но она видела все это совершенно отчетливо, без всякой мутии зыби. И совершенно отчетливо знала – нужно выбираться.

Нужно выбираться и попытаться хоть что-то сделать дляНиночки – пусть мертвой.

Впрочем, – и вот здесь в сознании начинались сбои, – Катябыла твердо уверена, что Ниночка не совсем умерла. То есть ее нет в живых, ееубили, но она все равно где-то рядом, и Катя не может еще раз ее подвести – какподвела вчерашней ночью, когда опоздала!..

Не может, и все тут.

Она должна найти убийцу, а там посмотрим. Может быть, всембудет проще и легче, если Катя отправится следом за Ниночкой, – в конце концов,нашептывало сознание, ты же видишь, что все это не так уж страшно!

Налетел ветер с Невы, широкое дерево, под которым налавочке, нахохлившись, сидела Катя, тряхнуло ветками, осыпало лавочку и Катюхолодными желтыми листьями.

Катя задрала голову и посмотрела вверх. Облака плыливысоко-высоко, и небо было очень синим, бездонным. Такое небо бывает толькоосенью, в преддверии затяжных холодов, долгих ночей, трудных времен.

Катя посмотрела на небо и перевела взгляд на парадный подъезд«Англии».

– Ну, что ты не выходишь, – сказала она Глебу. – Уж давно бывышел, и мы бы все обсудили.

У нее не было ни малейших сомнений в том, что он ей поможет,стоит только ему узнать, в какое ужасное положение она попала!.. И тут же просебя Катя перечислила все пункты, чтобы не забыть ни один.

Посидев еще немного, она достала мобильный телефон ипосмотрела в окошечко.

Ничего. Ни-че-го.

Никто не звонил. Звонить больше некому.

Ниночки нет. Вернее, оттуда, где она сейчас есть, позвонитьнельзя.

Ночью и утром Катя несколько раз звонила Глебу – вчера оноставил ей свой мобильный номер, – но никто не брал трубку.

Ни на что не надеясь, Катя нажала кнопку повторного вызова«последнего абонента», вздохнула и приложила трубку к уху.

Внутри мерно и протяжно гудело, гудение отдавалось в голове,как под сводами гулкой крыши.

Никто не отвечал.

Одно из двух – или он видит ее номер и не хочет с нейразговаривать, это еще полбеды, она в конце концов вынудит его поговорить, немытьем, так катаньем. Или он оставил где-то телефон, и теперь тот звонит извонит, безнадежно призывая хозяина, а тот просто не слышит…

– Алое! – вдруг сказал совершенно отчетливо в ухе КатиМухиной незнакомый голос. – Алое, говорите!..

Катя чуть не уронила телефон, засуетилась, вскочила,зачем-то потянула за собой портфельчик, и тот грузно шлепнулся на землю.

– Говорите, ну!..

– Можно Глеба Петровича? – пропищала Катя и подхватила сземли портфельчик.

– Ково?!

– Глеба Петровича, – растерянно повторила Катя, и в ухо ейполезли короткие гудки.

– Что такое?! – спросила Катя у смолкнувшего телефона. – Тычто? Номером ошибся?!

Она позвонила еще – никакого ответа. Потом еще и еще, и всебез толку. Почему-то она была твердо уверена, что рано или поздно ей должныответить, и не ошиблась.

– Алое, – мрачно сказала трубка, когда она позвонила,наверное, в пятый раз. – Говорите!..

– Мне Глеба Петровича нужно!

В трубке завздыхали и завозились. Послышался какой-то хрип ихлопок, будто мимо говорившего с грохотом пронеслась груженая машина.

– Не знаю я, Петрович он или, может, не Петрович, толькоподойти он никак не может, а я тута не при делах…

– Что?! Что вы говорите?!

В трубке помолчали, а потом спросили миролюбиво:

– Ты чего разоралась-то?

Катя ничего не понимала.

– Мне нужен Глеб Звоницкий, – повторила она растерянно, –это его телефон?

В трубке хрипло забулькало и заквакало.

– Але! – испугавшись, что связь сейчас разъединится,закричала Катя. – Але!!

– Раньше, может, и был его, а теперича точно мой будет!Потому я его нашел! И в таком разе он мой!

– Ваш? – ничего не понимая, переспросила Катя.

– Ясен болт, мой! А чей еще? Не твой же!

– Кто… не мой?

– Телефон! Труба – солидняк. Было ваше, стало наше!

– Постойте, вы нашли телефон?!

– И еще кой-чего.

– Документы? Ключи?! Что еще?!!

– Ишь ты, прыткая какая! Так я тебе и сказал!..

Катя перевела дух.

– Послушайте, – начала она твердо. – Как вас зовут? Вы кто?!

– А тебе чего? Иванов Иван Иваныч меня зовут!.. И я никто,прохожий я!

– Иван Иванович, расскажите мне, что именно вы нашли и где.Мне очень важно знать, где человек, которому принадлежит этот телефон. Нуправда очень важно!.. Если хотите, я могу вам за информацию заплатить. Хотите?

– Нашла дурака, – подумав, объявил Иван Иванович. – Так ясейчас и начну колоться, где да как!.. И еще за бабками твоими пофигарю, а тутты раз – и сдашь меня в ментовку! Очень оно мне надо! А ты сама сейчас где?

Катя не поняла:

– В каком смысле?

– Да в таком! В Питере, или, может, в Караганде, или вИвантеевке, или в Вальпараисо!

Заслышав название последнего населенного пункта, Катя Мухинаосела на лавочку.

– Я в Питере, возле гостиницы «Англия», на Большой Морской,знаете?

В трубке опять забулькало и захрипело. Очевидно, еесобеседник таким образом смеялся.

– Да хто же не знает Большую Морскую! Место известное! – Изамолчал.

– Алло! – закричала Катя. – Алло! Куда вы пропали?!

– Ты вот что, Аленушка, – вдруг деловито заговорил опятьвозникший в трубке голос, – ты бросай свою Морскую и, раз уж тебе такзанадобилось, кати на Крестовский, а я тут светиться не буду, не с руки мневозле всяких таких ошиваться! Я канать за паровоза не желаю, а того гляди ктостукнет, и ментяры прикатят!..

– Я ничего не понимаю! – опять закричала Катя. – Вы говоритепонятней, только трубку не бросайте! Говорите, я слушаю!

– Чего это мне ее бросать, когда она таких деньжищ стоит? –искренне удивился неведомый Иван Иванович. – А понять все очень просто,Аленушка! Хватай мотор и дуй на Крестовский! А тута, на Крестовском, значится,по Северной дороге или по Батарейной, по какой хошь, и прям до «Мироныча».Значит, обойдешь «Мироныча»…