небосклоне, диск живой, начало жизни! Ты взошёл на восточном склоне неба и и всю землю нисполнил своею красою! Ты прекрасен, велик, светозарен! Ты высоко над землёю! Лучи твои объемлют все страны, до пределов созданного тобой…

Средь жёлто-белых песков, перевязанный синей лентой Нила, стоит белый, утопающий в зелени садов, город.

В нём — счастье:

он окутан всевышним светом, в него не входят беды.

В нём — радость:

он наполнен добром и правдой.

В нём — блаженство:

он создан по велению Бога, Единственного и Всемогущего Атона.

А на балконе, в Окне Явления стоит Царь — Исполнитель воли Атона — Эхнатон. Сотни подданных смотрят на него снизу, в суеверном экстазе вознося хвалу. Он поднимает руки к Солнцу, будто пытается обнять горячий диск Атона. Из его ослеплённых сиянием глаз текут слёзы, а он всё смотрит на своего бога.

Наконец Эхнатон покорно закрывает глаза.

Его трясут за плечи, пытаются чем-то напоить… вокруг орут и беснуются люди в пёстрых одеждах… запах курящихся трав раздражает ноздри… он смотрит вниз — там красный песок…

Сознание замутилось и покинуло его.

ИЮЛЬСКИЕ КАЛЕНДЫ 822 г. ОТ ОСНОВАНИЯ РИМА. (1 ИЮЛЯ 69 г. ОТ Р.Х.)

— Всё спит? — Голос Вэла Сатиса.

— Да. Странный какой-то сон, — голос Примигении.

— Говорят, его душа покинула тело и блуждает где-то.

— Хорошо, что мы его не похоронили.

— Да. Все говорили: умер, умер. Одна ты не верила.

— Конечно. Мягкий он.

— Точно. Мёртвые коченеют и становятся как дерево. А он ещё и тёплый, — прошептал Вэл Сатис.

— Семь дней уже прошло?

— Да… Кажется, сильный юноша, а нервы ни к чему не годные.

— Впечатлительный он…

— Идём, я хочу принести щедрые жертвы богам за его пробуждение.

Лёгкие шаги и хлопок двери.

Асканий встал. Прошёлся до двери, вернулся к постели. Пошевелил пальцами, поднял руки над головой. Опустил их, наклонился в одну сторону, в другую. Прижал ладони к груди, медленно провёл ими по телу вниз до плоского мускулистого живота. Перевёл руки на бёдра, ощутил их крепость.

Только потом подошёл к зеркалу и всмотрелся в себя. Кто он такой, он помнил. Но что с ним случилось не мог понять, как ни старался. Проспал семь дней? Почему? Асканий напряг память, но, увы, ничего не забрезжило в его сознании. Он сел на холодный пол и задумался. Постепенно вспомнились все события до дня открытия амфитеатра, но что случилось в тот день? Асканию он виделся одним большим размытым пятном. Как ни старался, он не мог понять, из-за чего он потерял сознание и не приходил в себя целых семь дней.

Здесь, на полу, и нашёл его Вэл.

СЕДЬМОЙ ДЕНЬ ПЕРЕД СЕНТЯБРЬСКИМИ КАЛЕНДАМИ. (25 АВГУСТА 69 г. ОТ Р.Х.)

Он не выходил из дома. Но знал обо всём, что происходит в городе, благодаря вездесущему Велу Сатису. Его душевные и физические силы постепенно возвращались к нему.

Прошло больше месяца, как стало известно, что в убийстве Спурия Феликса и Маркуса Сатрия всё таки обвиняют сбежавших рабов — Сеяна и его самого. Вопрос о казни рабов Феликсов больше не рассматривался, арест с них сняли и они свободно передвигались по городу.

В этот день Асканий проснулся, как только рассвет позолотил крыши домов. Правда, в его кубикуле не было окон и не возможно было с точностью определить который час, но он внутренним чутьём понимал, что ещё рано. В лампе на высоком идолино106 трещало масло. Под этот звук Асканий впервые начал планировать своё ближайшее будущее. К тому времени, когда начался новый день, он уже знал, что ему делать.

Асканий позвал раба, и тот принёс ему кувшин с водой и таз. Умывшись, он оделся и вышел из комнаты с намерением как можно скорее найти Вэла Сатиса. И только он вышел из коридора в перистиль, как нос к носу столнулся с другом.

— О, ты уже готов к завтраку! — воскликнул Вэл, здороваясь.

— Да, у меня к тебе просьба…

— Потом. Идём скорее, из кухни так дивно пахнет грибами, что я чуть было не проглотил язык, проходя мимо.

Асканий покорно пошёл за Велом, понимая, что пока тот не поест, с ним бесполезно говорить о делах.

В триклинии рабы заканчивали сервировку стола. Мужчины сами разулись и удобно устроились на ложах. Тут же с жаровни, стоящей рядом со столом, была снята посудина с грибами и водружена посреди других блюд. Вэл потёр ладони, убрал с неё крышку и сам наложил себе в тарелку огромную порцию кушанья. Асканий не выдержался и засмеялся.

— В чём дело? — Глядя из подлобья и чавкая, спросил Вэл.

— Ты с таким вожделением смотришь на грибы и с таким наслаждением их ешь, что я даже забыл о собственном голодном желудке, наблюдая за тобой!

— Наполни его тарелку, Крип, — пробурчал Вэл. — Я хочу посмотреть, как он съест первую ложку.

Раб немедленно выполнил распоряжение хозяина. Асканий попробовал еду.

— Х-м, не дурно.

Несколько минут слышалось жевание и причмокивание.

Ранее солнце осветило вход в триклиний. Стало светлее, но не настолько, чтобы можно было погасить лампы. Асканий подождал, пока Вэл Сатис насытится. Наконец, тот сладко потянулся и лениво налил вино в кубки.

— Вот теперь говори.

Вид друга напомнил Асканию сытого и двольного жизнью кота и он снова улыбнулся.

— Теперь над чем смеёшся? Снова надо мной? — Обиделся Вэл.

— Не сердись, друг, это не злой смех. Поверь, мне приятно быть знакомым с тобой, и я никогда не смогу и не захочу обидеть тебя. К тому же я безмерно благодарен за всё, что ты для меня сделал и никогда этого не забуду.

— «Безмерно благодарен», «никогда не забуду» — это слишком много и неопределённо. Помни обо мне хотя бы несколько дней после расставания. Которое, видимо, неизбежно. Ведь ты собираешься уходить?

— Да. Мне больше нечего здесь делать.

— Я знаю. И мне очень жаль. У меня есть и были друзья, но никому из них мне не приходилось делать столько одолжений, которые были совсем не в тягость. О чём ты хотел попросить меня?

— Помоги мне встретиться с Кассией.

— Зачем? Для чего тебе нужна эта гордячка? — Голос Веэа стал сухим и колким. — Избежать стольких опасностей, умудриться прожить несколько месяцев под носом у властей при обвинении в убийствах и после этого пойти и практически сдаться?

В минуты волнений бывший гладиатор не мог сидеть на месте. Вот и сейчас он встал и заходил по комнате, отшвыривая всё, что попадалось под ноги. Асканий отрицательно покачал головой.

— Помоги мне встретиться с