противно вспоминать, как меня первое время выворачивало от их любимых спелых зидденберий и пряной заварки. Приходилось глотать таблетки с ферментами травоядных зверей, но и те помогали не всегда.

Мне понадобился почти год на привыкание к растительной пытке, но зато намного позже я оценил исключительную полезность травы. Способность так отбивать аппетит, что даже приятно пахнущий кровоточащий кусочек, сунутый под самый нос, вызовет лишь отвращение. Я понимал, что мне ни в коем случае нельзя объедаться на праздничном пиру в честь моего возвращения на станцию. Нужно сохранять активным поле восприятия энергии.

В этом странном и, я бы сказал, ленивом месте, я провел почти всю свою пока не очень долгую жизнь. Работа здесь шла бойко разве что у научно-исследовательской техники. Машины трудились, собирая пробы грунта, ведя подсчет микроорганизмов и выполняя другие задачи, заложенные в них программой. А вот биологические существа, почти как на любой нормальной нелианской военной базе, за исключением разминок в виде редких боевых тренировок и нерегулярных охот в ближайшем горном лесу, ничем себя не утруждали, их основными занятиями были еда, отдых и свидания. Правда, как я слышал, на настоящих военных базах нашей материнской планеты распорядок дня намного строже и физических нагрузок там в разы больше.

В таком вялотекущем режиме протекали мои юные годы, и это положение дел, точнее, безделья, меня вполне устраивало ровно до тех пор, пока ритм жизни не начал стремительно ускоряться в процессе подготовки к смене власти в нелианском государстве. Назначенная на конец среднегалактического года рискованная авантюра, предполагающая мое непосредственное в ней участие, сперва просто перетряхнула мои нервные клетки до последнего несгоревшего окончания, а потом поставила перед самым главным выбором в жизни.

Пока я не осознавал, насколько все серьезно и опасно, мне нравилось подбадривать себя мечтами о торжественной церемонии признания меня новым верховным правителем. За годы тренировок, целью которых было вылепить из меня точную копию Айри Анрейми, я забыл, как изначально звучал мой родной голос, в те первые дни жизни, когда от меня еще не требовали имитировать голос принца. Походка, привычки, все до мельчайших жестов и лицевой мимики было зафиксировано в составленной персональной обучающей программе, и я обязан был их воспроизводить.

Агенты Зелана вели постоянную слежку за правителем и принцем, имели доступ к записям систем наблюдения главной столичной резиденции. Я каждый метрендский день, а иногда несколько раз в усредненные сутки, просматривал эпизоды из чужой жизни. Они так прочно запечатлелись в моей памяти, что некоторое время в процессе восстановления воспоминаний я считал себя настоящим Айри Анрейми. Как ни странно, этот короткий период был самым счастливым в моей жизни. Казалось, у меня есть семья, к которой я смогу вернуться, а рядом, пусть и за тремя силовыми полями со стальными преградами, находится женщина, которая мне так сильно понравилась, что между нами с первого контакта установилась энергетическая связь. А потом мне, поверившему созданной игрой разума иллюзии, было трудно возвращаться в реальность, осознавая, кто я такой на самом деле.

А действительно, кто я такой? Правильнее задать самому себе вопрос, а кем бы был на свободе? Если бы я остался работать в том небольшом нелианском городе вдали от столицы Элнитойма, как бы могла сложиться моя жизнь? Кем я мог стать, если бы меня не забрали из инкубатора жаждущие прийти к власти мятежники, в первый же день существования лишив меня возможности самостоятельно искать путь к успеху. Моему собственному, а не их многолетней мечте.

Фактически Кланом Голодных Теней правила объявленная в галактический розыск Даира Ваирнен, сестра Тейкама Ваирнена, знаменитого на Нелии оппозиционного политика и организатора попытки государственного переворота. Тейкам был публично казнен по приказу правителя Релти.

Клан Голодных Теней стал первой в истории Нелии общественной организацией, которая была официально признана террористической и запрещена не только на территории, отведенной для проживания нашей расы, но и по всей галактике. За саму принадлежность к ней по нелианским законам положена смертная казнь, причем самая мучительная и постыдная, сжигание заживо в огненной яме. Но не все ее последователи до той самой ямы добирались. Я знал, что их отстреливали сотнями, военные во главе с бывшим наемником Лимэем раскрывали и зачищали ячейки не только на материнской планете, но даже в таких далеких от Нелии местах, как искусственный спутник Дашиойна. Именно там долгое время скрывался один из любовников Даиры, лучший друг моего деда Лэйдан. Он тоже побывал в кислотной яме, но сумел выбраться живым и, прожив много лет, погиб при зачистке логова спецслужбами. Деду повезло меньше. Зато Даира считала невероятным везением заполучить в свои загребущие когти не только почти абсолютную по внешности копию принца Айри, но и наследника древней династии, при правлении которого зародился Клан. Изначально это была дружеская компания любителей поохотиться на разумных существ, питание которыми запрещено в галактике.

Джон и Камисса, предки моей Кэсси, защищали свои жизни и мстили за убитых и съеденных друзей, когда сражались с принцем Итриром и Лэйданом. Закон вселенской морали был на их стороне. Но прежде, до знакомства со спасшей меня гибридной женщиной, я не задумывался о том, кто в истории шестидесятилетней давности был прав, а кто виноват. Я просто делал все, что требовали от меня мятежники, которые заменили мне родителей: Даира и один из ее любовников Зелан. Последний любовник – наместник расположенной за пределами Нелии ячейки, насколько мне известно. Все остальные убиты, ячейки разорены.

Наша тихая-ленивая база сохранилась благодаря строжайшей секретности, регулярной проверки памяти всех ее работников-бездельников и тому, что у Зелана хватило ума не притаскивать сюда пойманных разумных существ на съедение. Да, иногда он улетал не иначе как в охотничьи вылазки, из которых возвращался сытым и подозрительно пахнущим чужаками. Но все, что происходило на просторах космоса, не имело непосредственного отношения к нашему логову. Никто из нас, кроме, предполагаю, нескольких старых друзей Зелана, не проходил традиционное клановое посвящение чужой кровью. Наша общая незаметность для властей была дороже этого развлечения – на мой взгляд, неоправданного по степени риска.

Помимо гадкой травы Айри Анрейми питался мясом самых дорогих кормовых животных, птиц и рыб. Разумных существ не было в его рационе, потому и от меня не требовали их добывать. Я ел примерно то же, что и он, за исключением лесной метрендской живности, которая не была так доступна принцу, как мне, у которого ее перемещения часто фиксировались в поле восприятия энергии. Питьевую воду для меня привозили столичную, хотя мне больше нравилась чуть солоноватая