— Это муляж, финансирования не хватает.

— Понятно, — покачал головой Марк и подумал вслух. — Как он узнал, где у вас тут морг? И топор где он мог взять?

— На пожарном стенде, справа от дверей в здание, — ответил охранник. — Уже смотрели. Там и взял.

— Надо понять, как он попал во внутренний двор, — сказал Новопашин. — Посмотрите все выходящие на улицу окна на первом — втором этажах, может быть где-то открыто или разбито стекло.

Дежурный сделал знак охраннику, и тот, обменявшись с ним красноречивыми взглядами, покинул помещение. Марк, Ольга, ее сменщик и дежурный врач тоже вышли, оставив санитара с изуродованным телом. По неширокому коридору вышли на лестницу, спустились на улицу. На теплом для октября воздухе Ольга поежилась. Дежурный и патологоанатом о чем-то заговорили, заспорили. Марк отошел от них, разглядывая больничный двор с несколькими скамейками, большими высокими липами и припаркованной возле одного из корпусов новенькой черной «ауди». Потом во двор медленно въехала патрульная машина.

Какая-то идея мелькнула вдруг в его мозгу. Он потер лоб занемевшими как мороженые сосиски пальцами. Сзади к Марку приблизилась Ольга. Спросила:

— Это она была? Та блондинка?

Марк кивнул.

Ольга несколько секунд смотрела перед собой, потом, понизив голос, сказала:

— То, что у нас без презервативов было — это нормально, когда ты со шлюхой встречаешься? Мог бы и предупредить…

— Она не шлюха, — не глядя на Ольгу, сказал Новопашин.

— Ну да, секс-терапевт… Да пошел ты на хрен!

Она развернулась и, громко стуча высокими каблуками, направилась к проходной. Высокая, со стройными ногами, хорошо одетая. Лучи октябрьского солнца добавляли блеск ее рыжей шевелюре.

Смотря ей вслед, Новопашин ощутил какую-то невыносимую тоску, беспокойство. Марк вдруг почувствовал, что неосознанно сжимает — разжимает руки, которые показались ему чужими. Он ничего не успел понять, когда мгновенно, словно выключили, угасло его сознание, и наступил полный мрак. Он упал, конвульсии и судороги овладели всем телом и всеми чертами лица. Страшный, невообразимый и ни на что не похожий вопль, заставивший обернуться Ольгу, вырвался из его груди. Казалось, что кричит кто-то другой, находящийся внутри Марка.

Его, бившегося в припадке, окружили люди, попытались поднять и перенести на ближайшую скамейку. Ольга держала его за ладонь, которую он пытался вырвать.

Десять минут спустя приступ прошел.

Марк остался в руках Ольги — рассыпанным конструктором «Лего».

Рядом пляшет парочка — высокая девушка в джинсах и в балетках и ее бойфренд в очках как у чуваков из «Alt-J» и в футболке с надписью «Urban Resistance». Девушка двигается как в рекламном ролике танцевальной студии. Ее па грациозны, легки, непринужденны и красивы, но смотрят больше не на нее, а на танцующую чуть в стороне от ди-джейского пульта Настю. Инди-гитары с дисков «Franz Ferdinand» и «Bloc Party», пытаются сокрушить кирпичные стены «Mod Club», но для нее они — что-то вроде колыбельной. Настя танцует отрешенно и ненавязчиво. Люди, пробирающиеся между пультом и барной стойкой, кидают на нее заинтересованные взгляды, улыбаются, повторяют одно-два ее движения и идут дальше.

— Девушки нужны для того, чтобы смотреть, как они танцуют, — наклоняется к уху Жеки его сосед.

Жека подозрительно смотрит на него, оценивая — не Дон Педрило ли это. «Тоннели» в ушах и какая-то похожая на полную хрень модная обувь на ногах. Вроде бы непохож, но кто их разберет? Геи полночи скромно сидели в углу, потягивая «метаксу» и смотря без звука «Я люблю тебя, Филлип Моррис» по LCD-панели над стойкой, потом разбрелись по клубу — парами и поодиночке. К Жеке уже подкатывал кукольный мальчик с ухоженными руками и слегка подведенными глазами. Не особо выбирая выражения, Жека выслал его подальше. Теперь еще один. Или нет? Он поворачивается к соседу и спрашивает:

— А как же без их вокала в дабстеповых композициях? И главное — как быть с сексом?

Над сомнительной шуткой сосед хохочет так, что на него оглядывается барменша, а к Жеке возвращаются все его подозрения. Если сосед сейчас задвинет про однополый секс, то он задвинет соседа в долгий ящик, задвинув ему в пятак. И пускай охрана выгоняет из клуба. Пользуясь моментом, Жека знаком подзывает девушку и, улыбаясь, просит два «егермайстера». Дождавшись шотов с кофейного цвета жидкостью, он машет рукой. Настя кивает и, пританцовывая, приближается к стойке.

— Решил продолжить? — спрашивает она.

Последний час Жека не пил. Номерной знак Евросоюза — это, конечно, здорово, но надо еще оставаться в состоянии безопасно вести машину.

— Я так понимаю, тебя опять Ромео атакуют, — отпивая из рюмки, говорит Настя. — Давай потанцуем. Сразу отстанут, когда увидят, как ты это делаешь.

Словно специально для нее ди-джей ставит «Midnight Show» «Killers». Настю сносит мощной волной музыки, Жека танцует рядом. К ним присоединяется девушка с короткой стрижкой, в юбке с какими-то африканскими узорами и в очках с розовыми стеклами, потом — парень, на ходу стаскивающий свою кенгуруху. В качестве массовки — две девушки в коротких платьях, танцующие повторяющимися однообразными движениями. Играет энергичный кавер «Toxic» Бритни Спирс, потом «Snow Patrol», вопреки всяким правилам снова «Killers» — на этот раз томно-тягучая «Uncle Jonny», когда Настя, извиваясь змеей, прижимается к Жеке. На танцполе становится тесно и жарко. Жека чувствует вспотевшие тела, чьи-то чужие разметавшиеся как флаг длинные волосы щекочут ему шею. Все братья и сестры, все улыбаются. Жека тоже, хотя кто-то только что случайно пролил на него текилу. Наплевать. Тому, кто его облил, наверное, тоже жалко спиртного. Он вспоминает, как в Амстердаме выходил с концерта «Kasabian», раз десять с головы до ног облитый «хейнекеном», пластиковыми стаканами с которым кидались зрители. Глаза Насти рядом, он видит их, но выражение ее лица теряется в полумраке. Он целует ее. Губы девушки мягкие и влажные. Запах алкоголя только усиливает желание.

Они продолжают целоваться где-то на лестнице, ведущей на второй этаж. Жека прижимает Настю к стене с такими выщербинами, что кажется, будто перед ней происходили расстрелы. Она обнимает его правой ногой, он держит ее за бедра. Мысль о том, чтобы пойти в туалет и заняться в нем сексом кажется ошеломляюще прекрасной. В таком состоянии не напугала бы и мысль о сексе с ВИЧ-инфицированным партнером.

— Эй, ребята, остыньте! — слышат они голос, оборачиваются и видят парня в кофте с надписью «Охрана». — Этим займетесь дома.

Пытаясь последовать совету охранника и остыть, они садятся на террасе на крыше. Ветра в колодце двора почти нет. За домами — сияние от подсветки Спаса-На-Крови.

Почувствовав себя проголодавшимся, Жека предлагает взять по куску пиццы. Пока он ходит вверх-вниз по лестнице, Настя заказывает в баре обжигающе горячий чай, и они молча подкрепляются, дыша осенним воздухом и слушая разговоры, шутки и перебранки клабберов. Перед тем, как вернуться на танцпол, прямо у стойки вливают в себя по очередному шоту «егермайстера».