Танцпол забит, свободного места нет. Люди пляшут между столами. «Klaxons», «Babyshambles», «New Young Pony Club», «Oasis», «Kaiser Chiefs». В тесноте Жека с Настей трогают друг друга, если кто и видит — кому какое дело.

Жекин «опель» припаркован в пятидесяти метрах от клуба. Очень кстати, что рядом нет фонарей. Они садятся в машину, со скрипом откидывают сиденья назад. Настя хочет ограничиться одними снятыми джинсами и сдвинутыми вбок трусиками, но Жека вещь за вещью раздевает ее всю — что в заполненном флюидами секса тесном пространстве не так-то просто сделать, и это возбуждает еще больше. Она кладет свою руку ему на член, обхватывает пальцами и начинает ласкать его. Готовый вот — вот взорваться, Жека с сожалением убирает Настину руку. Обнаженная девушка садится на него сверху. Рычаг переключения передач — слева от них.

— Смотри не перепутай, — говорит Жека.

Настя смеется.

— Ты себе льстишь. Я могу тебя перепутать только с карандашом.

— Карандашом? Это который из журнала «Веселые картинки»?

— Скорее даже — с карандашным огрызком, который…

Настя не договаривает, шумно выдыхая воздух. Ее рот округляется, когда Жека входит в девушку. Он приподнимается, по очереди целует ее груди. Настя пытается прогнуть спину, но упирается головой в потолок. Его руки скользят по ее спине, пока она своей киской скользит по его члену. Жеке горячо, но он крепится из последних сил. Настя оборачивается назад, шарит рукой и включает ближний свет. В его отблесках от асфальта смотрит вниз, пытаясь разглядеть проникновение. Начинает громко кончать. Ее стоны делают бреши в старательно возведенной Жекой плотине, в его голове вспыхивают бенгальские огни. Настя куда-то исчезает, и он чувствует свой член в ее влажном рту. Огни становятся ярче и колючее, и, выстреливая тугой струей спермы, он стонет. Потом целует Настю в соленые губы.

— Ты сладкая, — говорит он.

— А вот ты — нет, — отвечает она и нажимает на кнопку стеклоподъемника, впуская в салон ночную прохладу октября. — И кричишь как паровоз, когда кончаешь.

* * *

Проснулись они в середине дня, помятые как Михалков и Соломин после попойки в Баскервиль-холле. Сходство усиливала сваренная Настей каша — «овсянка, сэр».

Перед завтраком она пошла в душ. Пока девушка плескалась, Жека валялся в постели и вспоминал, как они ночью приехали сюда. Настя была босиком — обувь держала в руках, в не на все «болты» застегнутых джинсах и в одной кожаной куртке на голое тело. Раздеваясь в квартире, она, как и вчера ночью, вновь поставила «Kilimanjaro Darkjazz Ensemble» и, опершись на локти и раскинув согнутые в коленях ноги, смотрела, как Жека губами, языком и руками ласкал ее персик. Настины оргазмы, замешанные на оральном сексе и мрачном нуаровом эмбиенте, следовали как вагоны скорого поезда. Потом, так и не дав ей снять куртку, входил в нее сзади. Весь мир мог лететь в тартарары, и не было ничего важнее их потных, сплетенных в объятиях тел.

А теперь не было ничего важнее, чем сожрать таблетку аспирина, чтобы не болела голова.

Настя была молчаливой, «на паузе», под стать хмурой погоде за окном и меланхолии Emika из колонок. На Жекины шутки лишь слегка улыбалась, на вопросы отвечала неохотно. Девочка — лед, похожая на готовую завыть на луну собаку. Пока она, стоя к нему спиной, варила кофе (молока не было со вчерашнего дня), Жека подумал, что надо сваливать, дать Насте отдохнуть от себя, отоспаться самому. Навестить барыг на районе — пришел к ним товар или нет? Завтра — послезавтра деду Стасу понадобятся новые дозы его солдатского лекарства. Потом, может быть, залипнуть с «Play Station». Есть еще «Deadwood», три серии до конца сезона, начинается самое интересное. Побриться, наконец. Позвонить Насте сегодня вечером и просто пожелать спокойной ночи. И договориться о встрече в понедельник после ее работы. Если к тому моменту не умрет от ломки, потому что, кажется, эта девушка становится для него наркотиком.

Но вышло по-другому.

Он отрешенно размешивал сахар, когда зазвонил его фэйковый айфон. Дерьмовый рингтон. Незнакомый номер.

— Алло!

— Женя, есть срочная работа, — без приветствий услышал Жека чей-то голос — вроде бы знакомый, но он никак не мог его узнать.

— Гази, ты?

— Он самый.

Жека насторожился — наперсник Аббаса никогда не звонил ему. А работа — только этого ему не хватало в теперешнем состоянии. И никогда ему еще не предлагали дело, за которое надо было браться в тот же час. Но лишние деньги — когда они лишние?

Он поморщился, спросил:

— Что за работа?

— Забрать с одного места машину и перегнать ее к Темиру в бокс, срочно. Тачка чужая, но это не угон, там ключи под колесом.

— А что, кто-то из ваших парней не может это сделать? — по-настоящему удивился Жека.

— Нет, — отрезал Гази. — Дело срочное. А у нас все заняты. Даже Аббас, раз я тебе звоню. Так что, возьмешься?

Где-то в голове у Жеки зажглась красная лампочка. Подстава? Зачем? И вроде бы за Аббасом такое не водится. Он потер ладонью лоб. Тело в багажнике «лексуса» не давал ему покоя. Но еще он помнил Настино желание провести зиму в Европе. Пока осторожность боролась и проигрывала жадности и «авось», Жека сказал Гази:

— Хорошо, где? И что за машина? И что почем?

Названная цена его устроила.

Выслушав инструкции кавказца и дав отбой, Жека повернулся к Насте.

— Слушай, извини. Мне надо идти.

Она пила кофе, глядя в окно. Молчала. Потом вдруг спросила:

— Можно, я поеду с тобой?

Неожиданно.

— Не хочу оставаться сейчас одной… Такое состояние стремное…

Ну, это тоже объяснение. По-своему, не хуже, чем признаться в любви. И уж во всяком случае, честнее.

— Похмелье, — кивнул Жека.

— Один мой знакомый называет такое состояние «анти-обстрел». Не знаю даже, почему.

— Ты знакома с Бродским? — засмеялся Жека.

— В смысле?

— «Перо скрипит в тишине, в которой есть нечто посмертное, обратное танцам в клубе, настолько она оглушительна; некий анти-обстрел».

— Какие-то нескладушки, а не стихи, — улыбнулась Настя. — Но вчера я перетанцевала и перепила. Все тело болит и тошнит… И там саднит, — она стрельнула взглядом вниз. — Так как, берешь меня с собой?

Жека подумал и поинтересовался:

— А ты машину водишь?

— Ну, иногда, — пожала плечами Настя. — Только у меня прав нет.

Второй водитель, даже неопытный, был бы кстати. Это решило дело. Но надо, чтобы она знала. Не понимая, как начать, Жека отошел к столу, на котором стоял компьютер. Покатал по поверхности стола лежащий карандаш. Повозил «мышью». В руку попала картонная коробка с канцелярскими скрепками. У кого-то Жека читал, что каждый мужчина, если он не лжет женщине, говорит глупости? Но он попробует.